от каких именно действий он отказывается! От пустых, бессмысленных…
Так читатель вновь и вновь сталкивается с двойственностью, полярностью художественного мира Гончарова. С одной стороны, лень и бездействие сужают восприятие жизненного горизонта Ильи Ильича, провоцируют сатирические, в духе Добролюбова, оценки. А с другой стороны, отказ от бессмысленного, суетливого действия позволяет герою сохранить цельное ощущение жизни. Это понимают, между прочим, и все посетители. В их визитах нет и не может быть никакой практической цели: ведь всем известно, что Обломов никогда и никуда не выезжает, а следовательно, нет никаких надежд выманить его на гулянье в Екатерингоф. Они приезжают к Обломову по совершенно иным причинам. По каким? Давайте подумаем.
В начале первой части действие романа словно бы застывает, как сама жизнь Обломова в квартире на Гороховой улице. И в этом замедленном повествовании отчетливее проступает символический смысл «повторяющихся» сцен. Приходит и уходит Волков, появляется и исчезает Пенкин… И постепенно читатель начинает понимать: здесь не просто беседуют чуждые друг другу собеседники, но сталкиваются и вступают в диалог два отношения к жизни. Обломовское неучастие в ней – и бойкое при всей своей бессмысленности участие его посетителей. А значит, на самом деле они приходят на Гороховую вовсе не для того, чтобы пригласить Обломова на гулянье. Они появляются здесь, чтобы именно Илье Ильичу, который сохранил цельность жизнеощущения, рассказать о себе, подвергнуть испытанию на прочность собственные привычки и воззрения.
Что такое обломовская лень – проявление безжизненности или особое проявление жизни?
Последним из посетителей квартиры на Гороховой оказывается Андрей Иванович Штольц, друг детства Ильи Ильича, сын немца-управляющего соседним с Обломовкой имением. Штольц – антипод Обломова буквально во всем. Он с юности привык к труду, своими руками добился благополучия, богатства и душевного равновесия.
Характер Штольца также можно понимать двояко.
Некоторые читатели ставят знак равенства между позитивной программой Гончарова и жизненными устоями Андрея Штольца. В таком случае Штольц превращается в героя-рупора, а его невероятная активность предстает желанной альтернативой обломовской лени. Есть ли в такой читательской позиции своя логика? Да, есть. Штольц все свои усилия направляет на благие дела, пытается помочь Обломову расстаться с разрушительным бездельем, ленью, привлечь к труду, открыть ему мир любви (знакомство с Ольгой Ильинской)… Казалось бы, именно целеустремленные люди, подобные Штольцу (чья фамилия происходит от немецкого слова stolz – гордый), созвучны эпохе предреформенного оптимизма, способны совершить реальные дела для процветания России. Как же автору на него не надеяться?
Другие читатели, наоборот, убеждены, что Штольц – фигура отрицательная, что его деловитость разрушает основы российского «природного»,