чего это брат мой даже к обеду не поднялся, вы опять вчера сильно надрались?
Павел, повернув нос к открытой форточке, вдохнул зимний, с запахом снега, воздух, сощурился на яркое солнце и, сглотнув перегар, «бодро» ответил:
– Че, Наташ, все нормально. Припозднились немного, а так… не перебрали.
Наталья, сморщившись, недоверчиво наблюдала за попыткой мужа объясниться.
– Вы во сколько, Паша, приехали-то? В три?
Вовчик, равномерно размазав майонез по тарелке, попробовал борщ и отодвинул тарелку от себя.
– Они, мам, с дядей Гришей утром приехали.
Папочка поперхнулся, мать заинтересовалась и перестала резать хлеб.
– А еще они, мам, утром тетю какую-то с собой принесли, маленькую такую.
Мамочкино лицо менялось на глазах, Вовчик даже заволновался и решил ее успокоить:
– Они, мам, ее в дяди-Гришину комнату положили.
Папа смотрел ровно перед собой, на розовое пятнышко на кухонном столе.
Наталья тихо сказала: «Ага», метнула хлеб в раковину, нож в хлебницу и чеканным шагом двинула свое не хлипкое тело в длинный коридор, к дальней комнате.
Не теряя времени, Павел достал из холодильника еще одну бутылку пива. Потом Натаха, конечно, станет ругаться и клеймить его, но будет поздно. Пиво будет плескаться в животе, поднимая настроение.
Сначала она постучала не очень громко, согнутым пальцем. Молчание. На стук кулака тоже не ответили… Тогда она рассердилась.
– Гришка! Открывай, твою мать!
Наталья грохнула по двери ногой, в замке хрустнуло, и дверь раскрылась. Гриша, любимый брат, спал сиротой казанской, по-детски притянув ноги к животу, на матрасе, кинутом на пол, под тоненьким пледом.
На кровати сидела тощая прыщавая девица и со спокойным интересом смотрела на Наталью.
Девица была страшненькая, но, во-первых, вопреки ожиданиям Натальи, одета, а во-вторых, ноги у девушки были перебинтованы. Сквозь бинты проступала кровь.
Сзади Натальи тихо вздохнул Павел, подтолкнул жену в комнату и закрыл за собой дверь. Сделав глоток пива из бутылки, он протянул руку и хотел что-то сказать, но сказала девушка.
– Меня зовут Анна.
Голос у нее был удивительный. От этого заморенного существа ожидался писклявый дискант, а прозвучал низкий, глубокий голос.
Григорий открыл глаза и посмотрел на Павла:
– Мне это не приснилось?
Павел печально констатировал:
– Не-а, тут она.
Наталья села в кресло, поправила халат на мощной груди, показала мужу пальцем, где ему сесть, то есть на хлипкий стул, и, посмотрев в окно, разрешила:
– Давайте, мальчики, докладывайте.
Павел осмотрел свои домашние тренировочные штаны, потолок, рельефный силуэт жены.
– Мы, Наташ, из казино ехали. – Павел тоскливо заглянул в горлышко пустой бутылки. – Устали немного, соображали слабо.
– Во сколько?
– Соображали?
– Ехали!
– А…