к себе и впилась губами в его губы. Игнат почувствовал, как учащенно бьется ее сердце. Софья начала втягивать его в себя, и Игнат ощутил, как растворяется в ней, как они сливаются в одно целое. Его член был внутри нее, там было жарко, очень жарко, как в огне.
Игнат понял, что их сознания слились, что мысли Софьи стали его, а его Софьиными. Они вдруг растеклись по кровати и превратились в черную маслянистую жижу… они испытывали наслаждение, будучи жижей. Они чувствовали себя могучими, способными на все. Когда наслаждение достигло пика, они взорвались тысячью мелких разноцветных капель.
А потом Игнат провалился в небытие.
Утром он открыл глаза и пощупал руку. Это была просто рука, покрытая кожей, как и положено. Игнат вздохнул с облегчением. Ощущение жижи еще не прошло. «И приснится же такое!» – подумал Игнат и отправился варить себе кофе.
На работе обрадовались, увидев Игната. Он сказал, что по некоторым соображениям личного характера решил прервать отпуск, а пока будет работать. Никто не возражал. Игнат погрузился в текучку и на время забыл о своих проблемах.
Вечером, наскоро перекусив, Игнат засел за чертежи керосиновой лампы. Он посоветовался с другом аптекарем, и тот одобрил идею. Вдвоем им удалось набросать конструкцию, которая, как им показалось, сможет обеспечить более длительное и безопасное горение.
На время Игнат даже забыл об Анне, так увлекся своим нечаянным изобретением. Тревога уступила место сосредоточенности. Зашла Софья. Она сказала, что вестей пока нет, но она хочет пригласить жениха своей подруги к ним на ужин.
Она просит прощения, за то, что рассказала историю Анны своему отцу, но ее отец обладает связями в обществе, и может помочь. К тому же Анна была и ее подругой, и теперь Софья считает своим долгом отыскать ее во что бы то ни стало.
Игнат не нашел повода, чтобы отказываться от ужина. Он поразмыслил, что пользы от его сидения дома все равно не будет, и поискам это вряд ли поможет. К тому же в глубине души он признавался себе, что ищет общества Софьи едва ли не больше, чем общества Анны. Он ругал себя за равнодушие, за черствость, но ничего не мог поделать. Образ Анны тускнел с каждым часом все больше и больше на фоне образа Софьи.
Собираясь на ужин, Игнат даже стал что-то напевать себе под нос, придирчиво разглядывая себя в зеркало. Отчего-то Игнату очень хотелось произвести впечатление на отца Софьи.
За полчаса до назначенного времени Игнат вышел на улицу и направился пешком к дому Софьи. Ему хотелось выглядеть скорбным и молчаливым, как и пристало жениху пропавшей невесты. Но день был такой замечательный, солнечный, что настроение у Игната неумолимо ползло вверх. Он даже начал думать, а подходила ли ему Анна в самом деле? Да, возможно, он был не очень внимателен, но разве она считалась с его интересами, вкусами? Она вообще интересовалась его мыслями, работой, в конце концов?! Она все время трещала о какой-то ерунде, и мелочах, которые не стоили никакого внимания. Игнат никак не мог понять, почему женщин это интересует. Он знал не так много женщин, и потому решил, что всем женщинам свойственно