Увеличение нашей музейной зарплаты в несколько раз – это приятно, что и говорить. Но в этом году у меня была еще одна причина, по которой я ждала начала раскопов. Я меняла работу. Увольнялась из музея и переходила на работу в отдел охраны памятников. Мне предстояло расстаться со всеми, с кем приходилось встречаться каждый день, с кем каждый день пила чай, с кем решала вопросы… Мне нужно было уйти. Это нелегко, когда проработаешь на одном месте почти двадцать лет. Но уходить нужно. Работать с новым директором, назначенным полгода назад, я просто не могла. Об этом я даже думать не хотела. «Все. Ухожу! – решила я. – Просто сначала поработаю на раскопе, чтобы привыкнуть и развеяться от всяких неприятных мыслей, а после – сразу на новую работу».
С хорошим настроением, так сказать. Но раскоп начался неудачно. С трупа.
И вот я сидела на бревнах, и делать мне было абсолютно нечего. «Интересно, – думала я, – когда мы теперь начнем?» К трупу я не подходила и даже не глядела в его сторону. А рабочие со стройки толпились у места происшествия и что-то бурно обсуждали. Марина стояла около экскаватора и слушала начальника строительства. Он, похоже, уже дозвонился до хозяина и теперь что-то активно втолковывал Марине. Смешно размахивал руками, заглядывая ей в глаза снизу вверх – Марина выше его на целую голову.
Я прислонилась спиной к забору, около которого лежали мои бревна, и прикрыла глаза. Предосеннее солнце слабо пробивалось сквозь густую листву, легкий ветерок чуть касался моего лица. Спать я, конечно, не собиралась, но посидеть вот так, расслабленно, бессмысленно, когда еще придется. Только бы не думать ни о чем. Не вспоминать, как обиделась на меня Таня, подружка моя, за то, что ухожу из музея, а она остается. Не думать о том, что не ладится у меня и с Леной, с которой мы тоже были закадычными подругами, неразлейвода, что называется, а последнее время часто ссорились и не понимали друг друга. Не сожалеть о том, что не звоню старым институтским друзьям. Не плакать, что осталась без друзей. И благодарить судьбу за то, что со мной моя семья. Муж, дети, родственники. С ними, конечно, мы тоже ссоримся, но ненадолго и не всерьез.
– Ксения, ты не уснула часом? – Марина опустилась рядом со мной на теплые бревна.
– Уснешь с вами, – я с сожалением открыла глаза.
– Ты плакала? – Марина с удивлением посмотрела на меня. – Расстроилась из-за этого? – она кивнула в сторону ямы.
– Нет, не плакала, просто глаза что-то воспалились. – Я смутилась: неужели все-таки плакала? – Но неприятно, конечно. Что менты говорят?
– Пока ничего не говорят. Сейчас дождемся Дрозденко, с ним еще побеседуют, потом вроде можно вывозить.
– Так сегодня больше не будут копать?
– Не знаю, – Марина вздохнула, – хотелось бы сегодня еще поработать, конечно, но когда это все будет… А ты что, уйти хотела?
– Да разве я тебя брошу здесь одну? – Я с почти веселым возмущением гляжу на нее. – Нет уж, пока все не решится