говорил правду, Гар.
– Да как ты можешь! – я вырываюсь, что есть сил, но Алина только трясет головой, а хватка трудовика становится крепче. – Я же люблю тебя!
Она затыкает уши, мотает головой, как безумная, побелевшие губы что-то бормочут.
– Заберите его, заберите… Увезите… Пожалуйста… Заберите…
Смотрит на кого-то за моей спиной. Пытаюсь обернуться, разглядеть, но меня выворачивают в орла, на запястьях защелкиваются браслеты.
Приехали.
Меня ведут по коридору, по лестнице, снова по коридору. Я даже не могу выпрямиться, поднять голову. Вижу только обувь, бесконечные нарядные ноги. Лакированные ботинки, туфли с блестками, замшевые, красные, черные… Выпускной, блин. Что, довольны, чертовы пижоны? Будет, что обсудить на встрече лет через десять? Не благодарите. Потому что свой первый трах, эту мышиную возню, вам вспоминать не захочется.
– Эй, потише, потише, Верещагин, – мусор для профилактики хлопает меня по затылку, отчего в голове все звенит, выворачивает руки повыше. Плечи горят, но я молчу. Меня впихивают в буханку, где невыносимо воняет мочой.
– Я б на твоем месте сел вон туда, – другой мент, тот, что, видимо, подобрее, кивает на противоположную скамью. – А то у нас тут обоссался один…
Выпускной. О, вряд ли я смогу когда-то его забыть. День, расчертивший мою жизнь на до и после. И плевать я хотел на жесткие скамьи обезьянника, на надменные лица учителей, на гадкие слова Вити… Как бы он радовался, если бы увидел, как через пару часов после ареста в отделение прибежала моя матушка. Зареванная, но уже датая и при полном параде. Грудь навыкате, ресницы приклеены… А еще через полчаса вырулила из кабинета, утирая размазанную помаду, и следом за ней – капитан, застегивающий ремень.
– На выход его… Пока. И подписку о невыезде…
Родная милиция нашего городка. Маман, чью честь я, идиот, кинулся защищать…
– Ну что же ты, Гарик…
Да, все это останется во мне навсегда. Но черт бы с ними, с матерью, с Витьком и ментами. Алина. Вот, кто сделал мне по-настоящему больно. Хрустальная балерина треснула – и разбилась при первом же испытании. Тряслась над Витьком… Тоже мне, сказочку разыграли. Принцесса, рыцарь – и дракон. И дракон, разумеется, я.
Я должен был увидеть ее снова. Дворами добежал до дома, вскрыл гараж дяди Леши, -дцатого маминого хахаля, вытащил из-под ящика с блеснами ключ от «Явы», завел рычащего двухколесного зверя. Оседлал – и рванул с места, почти наощупь петляя между деревьями и старыми пятиэтажками.
До школы тут было всего ничего. Я догадывался, что меня туда никто не пустит, но я бы придумал что-то на месте… Впрочем, не пришлось изобретать велосипед. Алина стояла на улице, кутаясь в плащ и дрожа, чуть поодаль совещались мамаши у джипа ее Алинкиного бати. Украл пару лямов и вообразил себя королем Вселенной… Наверное, сплетничают, моют мне кости… Чихать на них.
– Алина, – я подъехал к ней, остановился, опираясь ногой о тротуар и не заглушая мотора. – Садись, к черту их. Давай уедем из этого города, сегодня же. Ты и я. Выходи за меня.
– А