хочешь наловить больше меня, зубрила.
Я опустил леску в соленую воду и мгновенно вытянул с тем же результатом.
– Уж это лучше, чем крупа! – сказал я, поднимая в воздух бьющуюся рыбу.
За пятнадцать минут все мы наловили приличное количество рыбы, но продолжали и продолжали. Наконец Роджер заметил, что ее слишком много, и сказал:
– Что-то, ребят, мы разошлись.
Мы с Ли посмотрели на три ведра, уже почти переполненные.
– Да вы только посмотрите! – воскликнул Ли, пораженный, что мы в такой короткий срок поймали так много. – Штук по пятнадцать на брата!
– Если это увидят, нам крышка. Надо по крайней мере несколько выкинуть обратно. – По тону Роджера было понятно, что он ожидал разногласий.
– Спятил, что ли? Я тут ловлю, стараюсь, – буркнул Ли, очевидно недовольный таким раскладом.
– Стараешься? Да ты за десять минут ее наловил, – сказал Роджер.
– Да, по пятнадцать на брата, – вставил я, – я посчитал.
– Посидим тут еще пять минут.
– Думаешь, морской патруль закроет глаза на то, что мы выловили вдвое больше положенного, потому что мы аж целых пятнадцать минут тут проторчали? – буркнул Роджер. И, конечно, Ли в ответ заявил:
– Оставим тридцать самых больших. Выйдет по десять на каждого.
– Но лимит-то восемь, – напомнил Роджер. Ли посмотрел ему в глаза и пожал плечами.
– Я оставлю десять. Свою рыбу можешь хоть всю выкинуть. На здоровье.
Мы начали выбирать рыбу получше, и внезапно я услышал рядом с Ли какой-то звук. Повернулся, да так и вытаращил глаза.
– О Господи, – прошептал я.
– Что такое?
– Только посмотрите, – сказал я, но они уже и сами заметили мой испуганный взгляд и посмотрели в направлении звука.
– Святой Иисус на колеснице, – пробормотал Роджер.
К нам ковылял большой кобель непонятной породы, на вид больше похожий на скелет собаки, на который сверху набросили шкуру, как ковер набрасывают на куст, чтобы выколотить. Животное явно умирало от голода. Под его бледно-желтой с белыми пятнами шкурой виднелась каждая кость. А самой заметной отличительной чертой, кроме костлявости, было отсутствие правой передней лапы. По всей видимости, она была утрачена уже очень давно, и кобель научился ковылять на трех.
– И что нам делать? – спросил Роджер, пища от страха. Услышав его, собака вяло завиляла хвостом и покорно склонила голову. Я облегченно выдохнул, хотя до этого сам не замечал, что у меня перехватило дыхание. Мы не знали, что случилось с этим псом и как он попал на Сахарный остров, но, по крайней мере, уже видели, что он не потерял дружелюбия.
– Он, видимо, рыбу учуял, – произнес Ли.
– Или бекон, – предположил я, нагнулся и бросил остатки бекона собаке, которая подхватила их раньше, чем они коснулись земли, и проглотила раньше, чем осознала, что они у нее во рту. Мы наблюдали за животным как завороженные.
– И что нам делать? – снова спросил Роджер, на этот раз с жалостью.
– Была