со стола.
Напоив больного и дождавшись, когда тот уснет, Рено вышел на улицу, где застал шептавшихся монахов. Жан решительно приблизился к лекарю.
– Скажите, мы можем вернуться и передать родственникам шевалье радостную весть о его спасении?
– О, думаю, говорить об этом пока еще рано, прошло всего несколько дней!
Но Жану с Пьером не терпелось получить обещанную награду, и они решили отправляться в путь. Их гнала вперед не только жадность, но и боязнь, что тайна Габриэля откроется. К сожалению, монахи не пожелали идти пешком и, прихватив богатую повозку с мулами, спешно выехали в обратный путь. Больше их никто не видел.
Габриэль выздоравливал медленно. Его раны перестали гноиться и быстро зарубцовывались, сломанные челюсти, насколько мог судить Рено, заживали. Но рыцаря все еще мучили ужасные головные боли, от которых он часто терял сознание. Да и память его подводила: он путал события, имена, иногда рассуждал нелогично, а порой в его сознании и вовсе возникали причудливые образы. Но умелый монах не опустил рук. Целебными травяными настоями, рецепты которых Рено собирал всю свою долгую жизнь, он терпеливо отпаивал пациента. К Рождеству стало ясно: жизнь и рассудок рыцаря вне опасности, теперь ему надо окрепнуть.
– Скажите, чудесный спаситель, моя память восстановится или я так и буду барахтаться среди неясных образов? – Устроившись на скамье в монастырском саду рядом с Рено, шевалье с наслаждением вдыхал холодный воздух. В руках он теребил затейливо вышитый пояс, который недавно нашел среди своих вещей.
– К вечеру начнется дождь. – Рено смотрел на небо, обдумывая ответ. – Что же касается памяти… Бывает по-разному. Но вы молоды, и это главное! Молитесь чаще. Господь милосерден.
В конце зимы пришло письмо от Алисы де Монморанси. Видно, Жан с Пьером все же успели отправить весточку Ги, а тот при встрече сообщил новость матери. Алиса была очень рада, что Габриэль выжил; она писала ему о том, что осада Тулузы продолжается и она едет в Париж за пополнением. В этом послании не было ничего особенного, но тем не менее оно заставило шевалье встряхнуться, и в его больной голове все встало на место.
Рено не пожелал отпускать от себя интересного пациента. Ранение в голову, повлекшее за собой потерю памяти, медленный процесс ее восстановления, выяснение причин глубоких обмороков – любознательный лекарь сделал для себя много неожиданных открытий. Габриэль не возражал против того, чтобы за ним наблюдали, и продолжал жить в келье своего спасителя. Шевалье много читал. Пульсирующая головная боль часто мешала ему даже думать, но он с завидным упорством листал книги, хранившиеся в аббатстве. Да и Рено-молчун не допекал его расспросами. Однако теперь Габриэлю захотелось поделиться с монахом радостью, и, свернув в который раз перечитанное письмо, он блестящими глазами уставился на своего спасителя. Они сидели у зажженной свечи за столом, и монах натирал до блеска дорогие врачебные инструменты.
– Дорогой Рено, вы даже не представляете, как я