пучок волос, для того чтобы было за что ухватить голову в случае, если ее отрубят, не марая лица окровавленными руками, оскверненными и загрязненными человекоубийством. Также они бреют волосы на нижней части живота перед сражением, считая, что стыдно и грешно, если увидят мертвого с волосами на этом месте.
Дома врагов они поджигают горящей серой, привязанной к стрелам, а дома там все соломенные.
В домах у них имеются массивные золотые чаши, стоимостью от 30 до 500 дукатов (я говорю здесь о знатных), а также серебряные, из которых они пьют с величайшей торжественностью, которой обставляется у них эта церемония более, чем любые другие обряды. Они выпивают постоянно и во славу Божию, и во имя святых, и во здравие родственников, и в память об умерших, и в память каких-либо замечательных подвигов, и пьют с большой торжественностью и почтением, словно совершая священнодействие, всегда с обнаженной головой в знак наивысшего смирения.
Спят они с кольчугой или панцирем под головой вместо подушки и с оружием наготове, и как бы внезапно ни случилось им пробудиться, сразу же надевают на себя этот панцирь и оказываются сразу же вооруженными.
Муж и жена лежат в постели так, что голова одного обращена к ногам другого, а постели у них делаются из кожаных мешков, набитых засушенными травами, цветами и тростником.
Они придерживаются того мнения, что никто не должен считаться благородным, если о нем имеются слухи, что он когда-то занимался недостойным делом, хотя бы он и происходил из самого древнего, даже царского рода. Они хотят, чтобы благородные не занимались никакими торговыми делами, кроме продажи своей добычи, говоря, что благородному подобает лишь править своим народом и защищать его, да еще упражняться в охоте и военном деле. Выше всего восхваляется их щедрость, почему они много дарят из своего имущества, за исключением лошади и оружия. Что же касается одежды, то тут они не только щедры, а просто расточительны, и по этой причине оказывается, что они по большей части одеты хуже, чем их подданные. Всякий раз, как им случится сделать себе новое платье или рубаху из шелка, так их вассалы тотчас выпрашивают себе и то и другое: не дать и не оказаться щедрым было бы для них величайшим позором. Поэтому стоит только попросить у них что-нибудь подобное, они тотчас снимают это с себя и предлагают в дар, приняв взамен жалкую рубаху просителя, большей частью поношенную и изорванную. Таким образом, знатные почти всегда одеты хуже других, за исключением обуви, оружия и коня, которых не дарят никогда. Именно в этом имуществе и заключается вся их роскошь, и часто они готовы отдать все свое состояние за коня, который им понравится, и дороже коня у них нет ничего. Если же случится им приобрести в качестве добычи или иным путем золото или серебро, то они сразу же тратят его на те чаши, о которых я говорил выше, или на украшение седел, чаще же всего на украшение оружия, поскольку в ином виде оно у них не в ходу, особенно внутри страны, и только прибрежные жители занимаются у них торговлей.
Каждый