красуется двадцатилетняя белокурая модель: капроновые ноги, отутюженные косы и кожаная папка. Хостес! А у них – вишь ты – бойкий пенсионер.
– Lana, – ответила я, не понимая, к чему все это. Клеится что ли? Так живой муж вот рядом стоит, ни слова не понимает.
Здесь нужно ненадолго перенестись во времени и пространстве и вспомнить студенческие годы. Волею судеб и программы обмена «Work & Travel», полгода я провела в тихом консервативном посёлке Бар-Харбор, штат Мэн. Том самом, что на границе с Канадой и что является родным королю ужасов Стивену Кингу. Местным лениво и несподручно (или несподзвучно) было называть меня неприлично длинным по их меркам именем. Когда в документах американцам видели Svetlana Bondarenko, глаза их выкатывались, как у мертвых героев соседа-писателя. Поэтому они окрестили меня на свой манер – sweet Lana Bond. Так и прилипло.
– Wait! – отрезал испанец и что-то быстро нацарапал в своей тетрадке. Он все делал быстро: писал, двигался, говорил. Не удивлюсь, если по выходным он гонял на мотоцикле или, на худой конец, на роликах. Он кивнул нам в сторону выхода и переключился на другого гостя.
Только теперь мы обратили внимание на разношёрстную публику у входа. Люди мялись, курили, смеялись, болтали и стойко ожидали своей очереди на право поужинать. Кто-то даже чокался игристым, прихваченным у бара, нагуливая аппетит.
Что за черт?! Я негодовала! Да что он себе возомнил, этот престарелый ЗОЖник? Поди, не единственная харчевня в Барселоне! В мои голодные усталые планы вовсе не входило неизвестно сколько подпирать фасад ресторана. Да и не май-месяц торчать ночью на улице. Ну, апрель. Но не май же!
Я уже собралась гордо удалиться в закат и навеки унести заготовленные для ресторана сто евро. Но решительно настроенный муж и вожделенная икряная барабулька с бокалом cava заставили меня примолкнуть и примкнуть к рядам страждущих.
Время от времени наш распорядитель ступал на тротуар и, подсматривая в тетрадку, с видом судьи, оглашающего оправдательный приговор, громогласно возвещал:
– Густаво Дедос!
Тут же очкастый чахлик хватал свою подругу за руку и тащил в недра ресторана, где их уже ждали два свободных стула и стол размером с тетрадку распорядителя.
Иногда «Густаво» не отзывался. Тогда испанец ухмылялся и безжалостно вычеркивал его имя из листа ожидания. Навсегда.
– Энрике Дедос!
– Карла Дедос!
«О, однофамильцы!» – улыбались мы с мужем, наблюдая, как четверо ребят протискиваются к входу.
– Рамон Дедос!..
«Они что, всем кланом явились? Или в этом ресторане по пятницам скидка Дедосам? А может это самая распространённая фамилия в Испании?» – от нечего делать мы продолжили накидывать версии.
Иногда среди многочисленных Дедосов проскакивали Фамильи или Кампаньи. «Ну и имена», – ухмылялись мы, втянутые в игру. Когда в очередной раз из уст испанца прогремело «Лана Дедос», я не сразу поняла, что это меня. Седая кочерга выцепил меня взглядом в толпе и призывно махнул тетрадкой. За моей