смотрела на темно-зеленое пятно Черного леса, где, казалось, были выписаны все деревья, и у меня начало расплываться перед глазами. Я тихо сказала:
– Мне очень жаль.
Мне хотелось сказать, что я понимала, как трудно жить без родителей, что понимала, что ему, совсем без родственников, в чужом доме, было еще труднее, чем мне, но слова не пожелали выходить.
Мы молчали, и в этом молчании рождались другие слова, но я вдруг вспомнила, что у меня на пальце помолвочное кольцо, а завтра меня ждет свадьба. И я поспешила это молчание развеять:
– А ты бы куда хотел отправиться? Если бы не было Теней, конечно же.
Кинн вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна.
– Куда угодно. Пройти по стопам отца.
Я улыбнулась и с наигранной веселостью спросила:
– И даже на Худые острова?
– Особенно на Худые острова. Мне всегда хотелось проверить, неужели они насколько узкие.
Я сделала вид, что изучаю карту:
– Хм… Альвион?
Кинн хмыкнул и включился в игру:
– Самый большой порт, самые шумные рынки и постоянные празднества? Однозначно да.
– Нумм? После Альвиона покажется поскучнее.
– После Альвиона всё покажется поскучнее. Но думаю, яблочный сидр и праздники урожая стоят поездки.
– Аир?
– Без вопросов. Как можно не посмотреть на Серебристые горы, у которых серебро только в названии?
– Энтана?
Краем глаза я увидела, что Кинн сделал задумчивый вид, и спрятала улыбку.
– Холодное море, склонность к самопознанию и созерцанию… Ну даже не знаю. Хотя погоди, древнейший город Серры, самая старая Академия Камневидцев, старинный заброшенный маяк, могилы Предков – наверное, можно хотя бы глазком глянуть.
Столько было в голосе Кинна иронии, что я не выдержала и рассмеялась. Потом повернулась, чтобы спросить Кинна про южные деревушки, которые мы с ним изучали, и застыла.
Кинн смотрел на карту и улыбался.
Его лицо, всегда закрытое, отстраненное, словно осветилось изнутри, и в это мгновение он показался мне совсем другим человеком.
От его улыбки у меня в груди словно взорвался фейерверк.
Я опустила взгляд, по-новому смущенная, не понимая, что произошло.
В этот миг где-то снизу донесся звук закрываемой двери. И тишина пропала.
Кинн пришел в себя первым:
– Наверное, твой дядя уже освободился. Пойдем, я тебя провожу.
Я кивнула, бросила последний взгляд на карту и последовала за Кинном, потрясенная и оглушенная.
Перед главной лестницей он вдруг остановился и повернулся, словно собираясь мне что-то сказать, но потом передумал и молча повел меня вниз.
Дядя с Утешителем были в гостиной и по нетерпеливому взгляду, который бросил в мою сторону дядя, стало ясно, что они ждали нас уже какое-то время.
– Премного благодарю за ваше драгоценное время, Утешитель. А теперь мы вынуждены откланяться, дела не ждут.
Дядя еще раз пожелал Кинну счастливого совершеннолетия, и я внутренне сжалась, потому