и со смехом говорит: «Добро пожаловать в мир приключений».
Моя учительница испанского собирается попробовать до конца учебного года обойтись на своих уроках без английских слов. Это не только забавно, но и весьма полезно: так нам гораздо проще игнорировать ее. Она общается с нами с помощью утрированных жестов и лицедейства. У нас не урок, а игра в шарады. Она произносит по-испански какую-то фразу и прижимает руку ко лбу. «У вас жар!» – выкрикивает кто-то из класса. Она качает головой и повторяет жест. «Вам дурно!» Нет. Она выходит в коридор, а затем с деловым видом вихрем врывается в класс. Поворачивается к нам, изображает крайнее удивление, а затем снова прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу. «Вы заблудились!» «Вы сердитесь!» «Вы ошиблись школой!» «Вы ошиблись страной!» «Вы ошиблись планетой!»
Она делает вторую попытку и с такой силой хлопает себя по лбу, что даже слегка покачивается. На лбу остается красное пятно под цвет ее губной помады. Игра в угадайки продолжается. «Вы не в силах поверить, что в нашем классе столько ребят!» «Вы разучились говорить по-испански!» «У вас мигрень!» «У вас наверняка начнется мигрень, если мы не найдем правильного ответа!»
В отчаянии она пишет на доске предложение на испанском: Me sorprende que estoy tan cansada hoy. Никто не в курсе, что это означает. Мы не знаем испанского – вот почему мы здесь. Наконец самый смекалистый достает испано-английский словарь. Остаток урока мы проводим, пытаясь перевести предложение. Когда звенит звонок, единственное, что у нас получается, это: «Закончить день, чтобы удивить».
В первые две недели занятий мне удается избежать ядерной катастрофы. Хизер из Огайо сидит со мной за ланчем и звонит домой обсудить домашнее задание по английскому. Она может говорить часами. Мне остается только прижимать телефон к уху и, раскручивая телефонный провод, время от времени вставлять «угу». Рейчел и все, кого я знала больше девяти лет, продолжают меня игнорировать. В школьных коридорах я то и дело получаю тумаки. В результате я пару раз роняла на пол учебники. Я стараюсь на этом не зацикливаться. Ладно, как-нибудь образуется.
Поначалу мама старательно готовила по утрам обеды, которые оставляла в холодильнике, но я знала, что все хорошее когда-нибудь, да кончается. Я возвращаюсь домой, где меня ждет записка: «Пицца. 555-4892. Не переусердствуй с чаевыми». К записке пришпилена двадцатидолларовая бумажка. В моей семье имеется добрая традиция. Мы общаемся с помощью записок, оставленных на кухонном столе. Я пишу, когда мне надо купить школьные принадлежности или съездить в торговый центр. Они пишут, когда вернутся с работы домой и надо ли к их приходу что-нибудь разморозить. Ну и о чем тогда говорить?
У мамы опять проблемы с персоналом. Моя мама – директор «Эффертса», магазина одежды в деловой части города. Ее босс предложил ей возглавить отдел в торговом центре, но она отказалась. Полагаю, ей просто нравится видеть реакцию людей, когда она говорит, что работает в городе. «А вам не страшно? –