очаг воспламенения, которого не могло быть.
Все тело дракона пылало. То и дело на коже проявлялась синяя чешуя. Вены на руках и шеи вздулись, а желваки заходили на лице от усилий сдержать вырывающийся наружу огонь. У дракона кончались силы, чтобы противостоять ему. С каждым последующим ударом сердца пламя становилось все мощнее. Оно обжигало внутренности, заставляя Тео тяжело дышать от боли, из-за чего из его ноздрей выходила тонкая струйка дыма.
Мужчина понимал, что с ним происходит, но не мог в это поверить.
Только не из-за нее! Не из-за какой-то человечки!
Ярость разрывала его грудную клетку, превращаясь в дикий огонь, который стремился вырваться наружу. Однако противостоять природе даже он не способен.
С громким ревом, который сотряс все здание, Тео выпустил из себя мощную струю огня. Языки пламени прошлись по стенам, превращая белый кафель в черные, обожжённые угли. Тоже самое произошло и с дорогим оснащением уборной. Деревянные тумбочки сгорали, а зеркало потрескалось, осыпаясь на пол. Это происходило, пока не сработала пожарная сигнализация. Вода хлынула из-под пищащих датчиков, борясь с огненной стихией.
В итоге Теодор оказался посреди уничтоженной ванной. Капли воды стекали с его волос, но попадая на кожу моментально превращались в пар. Система потушила огонь в помещении, но не смогла остудить дракона. Внутри него все еще бурлила обжигающая лава. Единственный способ унять этот огонь – это вернуться к девушке.
Дверь в уборную резко распахнулась и тут же полетела с петель, так как держалась на одном честном слове, ведь пламя коснулось и ее. Ассистент и правая рука Теодора застыл в проеме, пораженный видом уничтоженного помещения.
– Великая Мать Драконов! – воскликнул Дункан. – Лэрд, этот огонь…ваше сердце…
– Это она! – прорычал Тео, с трудом узнавая собственный голос, который в основном состоял из глубокого рокота, исходящего из его груди.
– О, дар небес… – благоговение в голосе подчиненного вызвало только раздражение.
– Она человек! – с явным презрением бросил Теодор, сжимая руку на своем сердце.
Пламя бушевало, запертое в его теле. Такая тюрьма была не по нраву живой стихии. Она отчаянно рвалась наружу. Первобытный огонь был таким сильным, что одного раза недостаточно, чтобы утолить его. Скорее всего, даже если Тео трижды позволит ему выйти на волю, это не уменьшит его разрушительную силу. Рычаг был опущен. Сердце дракона забилось.
Тук-тук.
Теперь только Памела сможет справиться с ним или сгорит в попытке.
– Проклятие, – выругался Дункан, понимая в какое плачевное состояние попал их предводитель. – Клан не примет ее. Никогда.
– Я знаю.
Тео вцепился руками в обгоревшую тумбу умывальника. Под его пальцами снова тлел огонек, грозя перерасти в смертоносную стихию. Каждый вдох давался дракону с трудом. Легкие обжигало внутреннее пламя, вырывающееся из горла струйкой густого дыма. Глаза заволокла пелена, из-чего зрение