вокруг. Иногда мы говорили не переставая. Порой, напротив – сидели в тишине и наслаждались обществом друг друга.
Мы вместе праздновали Новый год. Он познакомился с моими родителями, а я с его. Мама Джеймса была довольно милой женщиной, доброй и приветливой. Она полюбила меня, ровно, как и я ее.
Нашу идиллию, которая, казалось, неподвластна никаким невзгодам и перипетиям, нарушало лишь одно – время. Джеймс уже два раза откладывал свой отъезд, но, когда ему позвонили в третий раз, он усадил меня перед собой и начал этот страшный для нас обоих разговор. Я просила его не уезжать, просила остаться, приводила разные доводы, предлагала преподавать танцы здесь, но… Я не все знала. Как оказалось, Джеймс не просто вел танцевальную группу. Он был связан контрактом на ТВ, работал над танцевальными постановками в клипах и фильмах. Еще со своей командой выступал.
«Капеееец…» – звенело в моей голове тогда. А еще вот это бесконечное: «Почему? Почему он не рассказал мне этого раньше?». Я сердилась, кричала, пыталась обвинить его в чем-то, будто это могло облегчить горечь приближающегося расставания. Конечно, ничего не помогало. Джеймс так долго не говорил мне всю правду лишь потому, что боялся затрагивать эту тему. Ведь стоило только начать, как тут же пришлось бы говорить о расставании, которое неизбежно из-за его отъезда. Но тема же все равно всплыла, правда? Чуть раньше, чуть позже… Он сказал, что через два дня улетает в Лос-Анджелес. Любые слова, мольба и просьбы были бесполезны – Джеймс не мог отказаться от работы. Я прекрасно это понимала и мне не оставалось ничего, кроме как отпустить его.
В ту ночь я так и не уснула. Не то чтобы от этого было легче, но сон совсем расхотел приходить. Зато лицо Джеймса ежесекундно стояло перед глазами. Надо же… Я до сих пор помню взгляд его прекрасных потухших глаз. Ему было больно. Больно, как и мне. Помню аэропорт, людскую суету, слезы, его мать, успокаивающую меня. Почему же я не улетела с ним? – спросите вы меня. Потому что мне никто бы не позволил. Он сам не позволил мне это сделать. В голове тогда велась нешуточная борьба: я любила Джеймса, но не хотела разочаровывать родителей, а бросить учебу, к которой так стремилась и перебираться на другой континент – тот еще ужастик. Поэтому я осталась, несмотря на боль, которая заставляла меня страдать изо дня в день.
Спустя три дня Джеймс позвонил и сказал, что не может все вот так закончиться. Он просил меня дождаться его. И, в свою очередь, обещал дождаться окончания моей учебы, чтобы быть, наконец, вместе. В тот момент счастье настолько захлестнуло меня, что я и думать забыла о том, сколь длительное ожидание ждет нас впереди. Я не думала, что это будет таким сложным испытанием и что эти три долгих и мучительных года будут тянуться как десять. Тогда я была готова ждать хоть вечность, лишь бы однажды оказаться с ним рядом. Была готова вытерпеть все, что угодно. Мы любили друг друга без памяти и наивно верили, что этого хватит, чтобы победить расстояние.
Мы созванивались каждый день, общались по скайпу и в мессенджерах. Но всего этого было мало, тем более, что Джеймс не мог подолгу