Им бесполезно доказывать то, до чего они не доросли. Поэтому лучше всего предоставить их самим себе и не искать от них ничего. Жизнь устроена так, что без страданий не обойтись. Но страдания лунных и грошовых людей не одинаковы. Лунные страдают вследствие глупости грошовых, грошовые страдают вследствие собственной глупости. Поэтому не нужно сострадать или сожалеть о страданиях грошовых; страдания для них – это воспитательная плеть, которая учит их быть лучше. И если они умнеют, то страдания идут им на пользу, если глупеют, то просто получают заслуженное наказание».
Если предположить, что Стрикленд руководствовался чем-то подобным, то его поведение (отвратительное и безнравственное в глазах окружающих) становится вполне объяснимым. Становится объяснимым хладнокровный и непоколебимый тон его разговора с рассказчиком в Париже по поводу возможного возвращения Стрикленда к оставленной жене:
– Так, значит, вы не вернетесь к жене? – сказал я наконец.
– Никогда.
– Она готова все забыть и начать жизнь сначала. И никогда она ни в чем не упрекнет вас.
– Пусть убирается ко всем чертям.
– Вам все равно, если вас будут считать отъявленным мерзавцем? И все равно, если она и ваши дети вынуждены будут просить подаяния?
– Плевать мне.
Я помолчал, чтобы придать больше веса следующему моему замечанию, и сказал со всей решительностью, на которую был способен:
– Вы хам и больше ничего.
– Ну, теперь, когда вы облегчили душу, пойдемте-ка обедать (гл. 12).
«Оболочка» Стрикленда четко выполнила свою задачу – защитила его призвание. Если оболочка в этом преуспевает, то ее действия нравственны независимо от способов защиты. Так, у Стрикленда была проблема, которую он признавал. Он жил одиноко, но все же был мужчиной, которому иногда была нужна женщина. Когда он мог контролировать свое влечение к противоположному полу, он не шел на контакт с женщинами. Так было, когда Стрикленд понравился проститутке в Париже и она предложила ему «пойти с ней бесплатно». Стрикленд отказался (гл. 13). Но в другой ситуации он оказался бессилен противостоять страсти, и совратил Бланш Стрев – жену Дирка Стрева, художника, который буквально спас его от смерти. Бланш стала жить со Стриклендом, затем Стрикленд ее оставил, и она, не выдержав, отравилась и умерла. Но «оболочка» Стрикленда отвергла какую бы то ни было вину Стрикленда в этом:
Бланш Стрев покончила с собой не потому, что я бросил ее, а потому, что она была женщина вздорная и неуравновешенная. Но хватит говорить о ней, не такая уж она важная персона (Гл. 40).
В этом коротком замечании вполне выражена специфика лунных и грошовых людей. Для лунных необоримое половое желание – досадная помеха. Если его нельзя превозмочь, то ему, как голодному псу, бросается возможность удовлетворения, которая затем легко забывается. Но для грошовых половая страсть может быть всей их жизнью, и потеряв объект этой страсти, они могут пойти на самоубийство.
Глава