стекле, застыла забавная улыбка, гордая и в то же время грустная.
У меня всё-таки остались сомнения. Ведь есть такая ерунда, как отцовский долг, обязанность служить мне примером… Я вошел в дом, решив, что о «Трех мушкетерах» и Александре Дюма лучше расспрошу уважаемого Хайсама. Я выпил стакан воды и поднялся к себе в комнату под самой крышей. Потом вытряхнул рюкзак и расставил новые учебники на специально привинченной для них полочке. На стену я прикрепил расписание уроков, потому что в пятом классе[4] у меня в голове начали путаться предметы, часы, дни, и я постоянно всё забывал. Наконец я подписал тетради, указав на первой странице предмет и имя преподавателя, и обернул их в обложки. Потратил уйму времени, но вышло вполне прилично, и я даже подумал, что начинаю делать успехи. Успехи в подходе к учебе. Это суперважно. Ведь с правильным подходом и за всем остальным дело не станет.
Я спустился в гостиную и спросил папу, может ли он приготовить рис по-египетски по рецепту, который дал Хайсам. За ужином отец обратился ко мне так серьезно, что я даже испугался:
– Ну, мой мальчик, в этом году тебе нравятся преподаватели?
Ему явно очень хотелось сдержать обещание, данное Счастливчику Люку. Папа жаждал лично проконтролировать, что в этом году я буду вести себя как следует. Я кивнул для пущей убедительности.
– Видишь ли, мой мальчик, учебный год только начинается. И главное – начать его хорошо. Не слишком быстро, но всё равно живенько. Конечно, надо действовать осторожно… чтобы не выдохнуться на старте.
Он положил руку мне на плечо.
– Жизнь, старик, – это горный этап «Тур де Франс», а не спринт на велотреке. Запомни.
Где отец нахватался этих истин? Вот и он туда же – заговорил загадками.
– Знаешь, пап, я не люблю горы, они скользкие, а от велосипеда болит задница. Так что не обижайся, но, если хочешь меня подбодрить и научить жизни, придумай что-нибудь другое.
Мы убрали со стола и уселись друг напротив друга в старые глубокие кресла. Я начал первый, потому что вчера проиграл:
– Когда Панар и Левассор[5] запатентовали крепление двигателя на раме автомобиля в трех точках?
Он поразмышлял несколько секунд и пожал плечами.
– Легко: 14 января 1901-го. Моя очередь: первое использование радиатора в «панаре», год?
Я закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Первый радиатор… первый радиатор…
– Есть: 1897 год. И даже скажу, что это было на гонке Париж – Дьепп.
Отец восхищенно присвистнул и встал с кресла: его ждала работа.
– Удивительно, что ты наизусть выучил справочник Кребса, а…
Я догадывался, к чему всё это: он прав, однако можно было и не трогать эту тему.
– Я понял, папа, хватит, потому что потому, короче.
– Помнишь, раньше ты думал, что Нельсон Мандела[6] – нападающий «Осера»?[7]
– Не издевайся.
Мы рассмеялись, поддавшись нахлынувшим воспоминаниям, которые плавали и сталкивались друг с другом, как мыльные пузыри в воздухе.
– Вот увидишь, завтра я тебе такой вопрос придумаю – так