чугунки и сковородки сами собой прыгают в печь, и сами разливают и раскладывают готовую еду по тарелкам. Лукерья источала миролюбие – уж очень скоро работала Нина, а значительнее человека, хорошо выполняющего свою работу, Тыква ничего себе не представляла. Так что к обеду ребята щеголяли в тёплых и ярких платьях, и все домочадцы были вовремя накормлены. День пролетел незаметно, наполненный замечательными домашними делами и заботами…
Аграфена сидела на крыльце дома, внимательно наблюдая за процессом водружения Новой Луны. Двое младших ребятишек прильнули к ней – они так и держались за её юбки с самого утра…
…Копыта молодой кобылки Милушки ритмично отстукивали километры просёлочной дороги. Раза два в неделю Аграфена ездила в Молочные Реки за молоком для Домочадцев, и сегодня был как раз такой день.
Девушка правила Милушкой уверенно и добро, и поездка была в радость, как ей, так и лошадке. Кобылка шла легко, пританцовывая и помахивая длинным хвостом, играя мышцами, получая удовольствие от возможности пробежаться, а Гранечка любовалась знакомым до мелочей окрестным осенним пейзажем, подставляла лицо мягкому солнцу и тихонько мурлыкала какой-то незамысловатый мотив собственного сочинения. Её русые косы короной охватывали аккуратную головку, на щеках алел здоровый румянец. Синие глаза легко перебирали штрихи осенних дорожных примет. Сейчас повозка пройдёт небольшой изгиб дороги, и справа у обочины окажется похожий на спящего медведя валун, оглаженный и отполированный ветрами, со скамейкой, неизвестно кем врытой рядом, чтобы пеший путник мог присесть и передохнуть. Таких остановок у дорог на Лоскутном Одеяле было немало, и очень часто скамьи устанавливались возле источников воды, чтобы любой мог утолить жажду…
Проехав ещё некоторое расстояние от каменного «медведя», Гранечка остановила лошадь. У обочины сидела девочка лет семи, совершенно одна. Аграфена спрыгнула на дорогу. Надо было спросить – не нужна ли ей какая-либо помощь, ведь не может же ребёнок один сидеть на дороге вдали от жилья просто так! Приблизившись, она увидела, что это девочка-нищенка, просящая подаяние. Такого на Острове никогда не водилось – все на нём работали и жили в достатке, а уж ребёнок-побирушка был и вовсе невозможным явлением. Девочка сидела на земле, сложив тоненькие руки на коленях. На ней было серое холщовое платье, явно с чужого плеча, потому что оно висело бесформенным балахоном, на плечах чёрная застиранная фланелевая накидка с большим капюшоном, а на ногах мужские стоптанные башмаки полноценного мужского же размера… Перед ней лежал маленький холщовый мешочек из тех, что крепятся на поясе, широко раскрытый, в котором тускло отсвечивали две мелких монеты – наверное, сегодня на этой дороге было малолюдно, иначе лоскутяне подали бы ей гораздо больше. Гранечка вынула из кошелька монетку и положила её к двум, лежащим в мешочке. Потом она протянула девочке пряник и яблоко, которые были у неё в корзине, стоящей в повозке на