сидела на матрасе и моргала глазищами. – Что за дурацкая привычка раздеваться перед сном?! – ревел Кудрин, на ходу натягивая на себя брюки. – Прикройся! Только не Верочкиным халатом. Если это пришла она, то мне конец. Сиди тихо и не высовывайся. – Кудрин проскакал в одной брючине к двери и открыл ее.
Олимпиада подскочила и попыталась найти свою одежду, разбросанную по спальне. Джинсы она нашла сразу вместе с шубой, а вот «пищащая» блузочка, купленная за бешеные деньги и оттого весившая не больше ста граммов, затерялась среди нераспакованных коробок. Она с отчаянием глянула на халат и передернула плечами. Уж лучше голой, чем в ее халате. Эта истеричка устроит очередной скандал.
В комнате тем временем раздавался женский голос. Липа прислушалась, но гостья говорила тихо, ругаться не собиралась, Кудрина не била. Возможно, это была не Верочка. Или все же она, но уже простившая своего ветреного жениха и вновь воспылавшая к нему прежними чувствами. Голос раздавался все ближе и ближе со спальней, Олимпиада напряглась и попыталась подобрать себе более-менее подходящее алиби, если все же Верочка ворвется сюда и застанет ее сонной. Неадекватные ревнивые особы порой способны на страшные кровавые дела. Уж Липа-то знает, она беседовала с парочкой уголовниц, которые укокошили своих соперниц только из-за одного подозрения. Ничего хорошего в ее светлую голову не пришло. Потому, как только дверь спальни распахнулась, Липа заорала на всякий случай:
– Не виноватая я! Он сам… – И осеклась. На пороге стояла пожилая дама в бархатном старомодном костюме с большим шифоновым бантом под горлом и таращилась на нее, как на кенгуру в зоопарке.
– И как, сынок, ты объяснишь это? – Дама ткнула пальцем в Липу, обращаясь к Кудрину, который возник в дверном проеме из-за ее плеча.
– Это? – пролепетал Максим, судорожно сглатывая слюну. – А это, мама, хм, – он подавился и закашлялся: – Это, мама, Верочка!
– Что?! – вскричала Липа, испуганно заметавшись по спальне. – Верочка?! Где?
– Да ладно, – нарочито расхлябанной походкой Максим подошел и обнял Липу за голые плечи. – Я давно хотел вас познакомить. Знакомьтесь! – И он сделал широкий жест в сторону праздничного стола.
Разговор среди вчерашних объедков не получался. Хотя Липа, прикрытая полотенцем, въезжала в обстановку не так мучительно долго, как пожилая дама, для которой появление в квартире сына незнакомой девицы с подбитым глазом в раздетом виде стало настоящим шоком. Кудрин достал их холодильника бутылку шампанского и торжественно поставил ее на стол, сообщив дамам, что они будут пить исключительно за дружбу. Олимпиада вздохнула и отказалась.
– Я больше не могу, – призналась она, – голова и так чугунная. Вообще-то я совсем не пью! – Она спохватилась, поймав на себе пристальный взгляд Серафимы Павловны, как ей представилась сама дама. – Нисколько и никогда. У меня аллергия на спиртное, – соврала Липа, не краснея.
– Да, – тут же поддержал ее Кудрин, – ей нельзя. И вообще, Верочке пора на вокзал! Ты