а от голоса по рукам бежали мурашки.
Неожиданно срываясь и едва не роняя с плеча сумку, Фина бежит домой, попутно достаёт ключи и с размаху впечатывает в замочную скважину. От усталости и сонливости не осталось ни следа, сознание отрезвело, как если бы девушка выпила несколько чашек кофе залпом. Она не разувается, скидывает с себя мокрое до последней нитки пальто, которое своим весом только замедляет ее; залетает в спальню, включая сильным ударом о выключатель свет, и падает на колени.
Пыльный чемодан и протяжным громким шорохом выдвинулся из-под кровати, благодаря огромным усилиям девушки; кажется, в нем собралась история едва ли не всей жизни. Старые замки с трудом и противным скрипом открылись. Крышка тяжело откинулась назад, ударившись о кровать и стряхнув с себя целое облачко пыли.
Фина вытерла пальцы о штанины черных брюк; трясущимися руками потянулась к бумагам – выцветшим, с вышарканными буквами, местами с оторванными уголками или рваными краями – и достала из-под них толстый, заполненный рисунками блокнот.
Вдох.
Выдох.
Осторожно переворачивая страницу за страницей, зеленоглазка рассматривала всё, что когда-то составляло целый период ее жизни. Целую эпоху в жизни мира. И целую жизнь одного человека. Портреты, пейзажи, наброски каких-то простых зарисовок, сделанных в спешке или в порыве вдохновения. Дыхание перехватывало сильнее с каждой перевёрнутой страницей. Ближе и ближе.
Последний портрет. Юноша с прекрасными тёмными глазами – кофейными, если Фина не ошибалась – а она не ошибалась, – волнистыми волосами, тоже тёмными, которые забавными вьющимися локонами торчали в стороны. Немного острые, правильные черты, высокие скулы, аккуратный нос и пухлые губы. Он смотрел так по-доброму, так мягко, что сердце замирало от единого воспоминания о реальном взгляде, когда по телу бегут мурашки, а щеки краснеют от смущения.
Скрипач. Он, бесспорно он. Те же черты, тот же взгляд и лёгкая, сладкая улыбка. Лишь венка из полевых цветов, венчавшего его голову сапфировой короной незабудок, не хватает.
На глаза навернулись жгучие, горячие слезы. Заблестели, словно жидкое серебро, но не скатывались по щекам, а держались за белые ресницы. В голове бушевали эмоции, вытесняя собой все мысли куда-то за пределы досягаемости. Вдохи давались с трудом, но, скорее, от радости.
– Столько лет, – лишь смогла прошептать девушка, улыбаясь, как ребенок, который получил долгожданный подарок. Да, подарок. И такой подарок судьба приносила, пожалуй, раз в вечность.
Сердце бешено колотилось, пульс стучал в ушах, но руки перестали дрожать. Она не чувствовала холода, хотя окно настежь открыто с самого утра. Постепенно приходя в себя, Фина поднялась на ноги и закрыла блокнот, положив его на небольшую прикроватную тумбочку.
Только сейчас она смогла оглянуться вокруг себя: с кроссовок стекала грязная вода с улицы, спальня переполошена, где-то в коридоре валяется на полу пальто, сырое донельзя. Хорошо бы его высушить за ночь, иначе