сказать, что вы вполне светский человек. Вы любите всякие условности, у вас врождённый инстинкт к изысканной светскости. Вот что хотел я сказать. А теперь, доктор, давайте позавтракаем, и вы мне расскажете, что вам удалось уже сделать».
Вполне удовлетворенный, доктор Петерсен сел. Он примирился со странным тоном молодого человека. Ведь этот юный референдарий, которого он знал ещё мальчиком, такой ветрогон, сорвиголова. И к тому же он всё-таки племянник его превосходительства.
Ассистенту было тридцать шесть лет. Он был среднего роста. Фрэнку Брауну казалось, что все «средне» в этом человеке: не велик и не мал его нос, не уродливо, но и не красиво лицо. Он уже не молод, но и не стар, волосы не совсем темные, но и не совсем ещё седые. Сам он не глуп, но и не умен, не особенно скучен, но и не особенно интересен. Одет не элегантно, но и не так уж плохо. Во всем воплощал он золотую середину: он был именно таким человеком, какой нужен тайному советнику. Хороший работник, достаточно умный, чтобы понимать и делать, что от него требовали, и притом не настолько интеллигентный, чтобы выходить из отведённых ему рамок и проникать в суть той запутанной игры, которую вёл его патрон.
– Сколько вы получаете у дядюшки? -спросил Фрэнк Браун.
– Не очень-то много, но во всяком случае достаточно, – послышалось в ответ. – Я доволен. К новому году я получил опять четыреста марок прибавки. – Он заметил к своему удивлению, что Фрэнк Браун начал завтрак с десерта: съел яблоко и тарелку вишен.
– Какие сигары вы курите? – продолжал допытываться референдарий.
– Какие сигары? Средние, не слишком крепкие… – Он перебил себя. – Но почему вы об этом спрашиваете?
– Так, – ответил референдарий, – мне интересно… Но расскажите же, что вы, собственно, успели подготовить к нашему делу. Доверил ли вам профессор свой план? Конечно, – с гордостью сказал доктор Петерсен, – я единственный человек, который знает об этом, – кроме вас, разумеется. Опыт имеет огромное научное значение.
Фрэнк Браун закашлялся: «Гм, вы думаете?»
– Безусловно, – ответил врач. – Прямо-таки гениально, как его превосходительство все устроил и подавил возможность каких-либо нападок. Вы ведь знаете, как нужно остерегаться. Вообще на нас, врачей, всегда нападает публика за различные опыты, безусловно, необходимые. Вот, например, вивисекция. Господи, люди буквально не переносят этого слова. Эксперименты с возбудителями болезней, прививками и так далее словцо сучок в глазу для прессы. Тогда как мы производим опыты почти исключительно над животными. Что же было бы теперь, когда вопрос идёт об искусственном оплодотворении, и тем более человека? Его превосходительство нашёл единственную возможность: он берёт приговоренного к смерти преступника и проститутку, которой даёт за это вознаграждение. Посудите же сами: за такой материал не вступится самый гуманный пастор.
– Действительно, гениально, – подтвердил Фрэнк Браун. – Вы совершенно правы, преклоняюсь перед изобретательностью вашего патрона.
Доктор Петерсен