тебя защищать!..Мне-то ты скажи, так ли на самом деле было дело или ты думаешь таким образом сорваться?..
– Так и было! -чуть ли не взвыл я от бессилия.
– Эх… был Максим… -молвил он на прощанье, глянув на меня через плечо у двери и вышел наружу, так и не закончив начатой фразы…
В конце лета пришёл ответ на мою кассационную жалобу-приговор оставили без изменений и в целом решение суда признали правильным. Протесты межрайонного прокурора Зентерекова об оправдании моих действий в отношении кражи и прочих мелочах, моего адвоката и мои ходатайства были отклонены.
В камере меня прозвали глушённым-я как-то абстрагировался от происходящего вокруг меня, не веря что всё это происходит на самом деле. Большую часть времени я старался проводить во сне или полудрёме. Один раз просто сорвался на одном из своих сокамерников-уже бывалом зеке, в пылу какого-то незначительного и мелкого недоразумения я выпалил такую фразу:
– Я-то вора убил, а ты-вор по жизни!..-чуть позже до меня дошёл смысл необдуманно сказанного. В камере повисла тишина и меня начали чураться и сторониться, даже мои семейники. Один из них спустя долгое и томительное молчание произнёс:-Ты хоть думай, что говоришь и не забывай где находишься…
Я согласился с ним и немного погодя подошёл к тому заключённому с извинениями-тот молча выслушал меня и пожал руку:
– Да ладно-всё нормально… все срываются…
Однако наши отношения уже не были прежними. Бывалые зеки уже имея опыт делали себе запасы из сигарет, чая и конфет на этап, а я кидал всё на общак и отдавал своим семейникам. В конце-концов один из них не выдержал и сам начал откладывать мне на этап кое-какие запасы, я же просто не обращал на это внимания.
Физическое здоровье на почве нервного расстройства, конечно же, тоже ухудшилось-на лице, ногах, руках и теле кое-где начали выступать какие-то гнойники, покрывающиеся коркой, но продолжающие гнить изнутри. Экзема. Казалось сама плоть, наравне с душой поддаётся распаду и не желает жить дальше. Я был сломлен, чувствовал это и хотел собственной смерти-несколько раз даже пытался удушиться, но это было невозможно в постоянном навязанном обществе, останавливали ещё и мысли о матери…
Она пришла на краткосрочное свидание перед самим этапированием на место отбывания наказания, вместе с бабкой. Бабка причитала, что приедет ко мне хоть на край света-в очередной раз бросала пустые слова на ветер, как я не был ей и её сыну нужен с самого моего рождения-так это отношение и осталось.
Во время одной из проверок я, не дождавшись обхода и переклички провалился в спасительный дрём из которого меня вывел раздражённый крик надзирателя-Вани и тормошение за плечо Виктором. Я плохо соображая вскочил и промямлил, что-то нераздельное. На меня написали бумагу о нарушении режима содержания, которая грозила наказанием в виде заключения в карцер-однако его не последовало, выписали лишь предупреждение на первый раз.