всё… возможное для того, чтобы превратить жизнь этого непокорного человека в сущий ад. То, что ему выдумала Клио, должно было сработать на все сто процентов. Он должен был прийти к нам с поклоном и умолять нас о милости и нисхождении к нему. Но вопреки всему, он шёл своею дорогой, невзирая на все наши препятствия. Несколько раз он уже побывал в наших сетях и так там запутывался, что ни одному живому существу оттуда бы не выпутаться! Но непонятно откуда у него вдруг появлялись силы порвать наши сети! Как раненный и голодный лев защищает свою добычу от шакалов, так его дух непокорный защищает своё тело от наших слуг! Повелитель я вынужден признать то, что он нам не по зубам и ещё мне кажется, что ему помогает сам Мега-Теос, – закончил свою речь Аид.
– Расскажи ка мне Аид поподробнее, что вы пытались с ним сделать, каким образом вы хотели его покорить? – спросил Люцифер Аида.
– Мы начали с того момента, когда он ещё даже не научился говорить. Он чувствовал, как его тело и душу охватывает леденящий ужас оттого, что некая невидимая и враждебная для него сила жаждет разорвать всю… его сущность на мелкие кусочки. От этого он начинал обливаться горючими слезами, пытаясь таким образом привлечь к себе внимание его родителей. Но мы делали так, что его родители просто недоумевали, чего требует от них их неспокойное дитя. По утрам они таскали его в больницу, а после к знахаркам и везде им отвечали, что ваш ребёнок здоров. И тогда они перестали обращать особое внимание на его капризы и кроме злости они в такие моменты к нему ничего не испытывали. Когда же он немного подрос, мы сделали так, что он стал воспитываться улицей, а не родителями. Большую часть детства он испытывал голод и прочие нужды. А когда он повзрослел и начал строить какие-то планы на будущее, мы рушили эти планы и делали всё… с точностью наоборот, он получал то, чего больше всего не хотел! Таким образом, мы пытались ему внушить то, что бессмысленно строить планы, так как судьба каждого предрешена. Но он отказывался верить в это и тогда мы решили пристроить его в тюрьму на очень долгий срок по человеческим меркам. Там мы стали наводить на него невыносимые душевные и телесные пытки. Он спал на холодном и голом полу в тёмных, грязных и сырых камерах, камеры эти напоминали больше общественный туалет, чем место, где можно было хотя бы хоть как-то существовать. Всё… это мы делали для того, чтобы он понял, каким ничтожеством он является в действительности, что по сравнению с обычным нормальным человеком он просто букашка! Но всё… это не действовало!
***
В сырую тёмную и холодную камеру, размером полтора метра в ширину и два с половиной в длину. С унитазом в углу и железным столом, вмонтированным посередине в цементный пол. С огромными щелями в оконном проёме, через которые клубами вваливал холодный воздух в виде паровых облаков, заводят только что изрядно побитого парня в рваной тюремной робе, одетой на голое тело. Войдя в камеру, парень спиною прислоняется к замёрзшей стене, а затем сползает по ней и садится на карточки.
– Боже, за