Максим Цхай

Про папу


Скачать книгу

понаедут тут…

      – А вот по загривку?

      – Ох, подчиняюсь, мой повелитель, сейчас, только рыбку доем…

      Бросаю вонючий кусок в водоем. Пусть рыба плавает. Собака порывается прыгнуть в воду, но даже в крымском декабре это будет холодно, и она делает несколько неловких прыжков вдоль берега, проводив полет рыбы тоскливым взглядом. Жизнь потеряна. Солнце сгорело. К чему это все?

      Смотрит на меня с какой-то даже жалостью.

      – Ну ты дура-а-ак…

      Сам нахожу палку. Кидаю.

      – Сам беги за своей палкой, я тебе что, дебилка, что ли… Скумбрию выбросить! Скумбрию!

      – Знаешь что, будешь дуться, тогда пошли домой.

      Пристегиваю поводок к ошейнику.

      – Не умеешь себя вести, сиди во дворе.

      – Не-е-ет! Ай-ай! Я больше не буду!

      Тяну волка, смотрящего в лес, в сторону частных домов. Однако собака и тут как ребенок – столкнувшись с неизбежностью, утешается быстро. Травка – пахнет! Листья – шуршат! Нюхаю что хочу! И писаю где угодно!

      Вернувшись, долго сижу во дворе, глажу теплые собачьи уши, пахнущие мокрым лесом, зверем и копченой рыбой недельной давности. Собака тоже гладит шелковой головой мои ладони. И чувствую, как в душу возвращаются тепло, покой и чувство, что все начинается…

      Лучше собак – только люди. Некоторые.

* * *

      Вернулись, вскоре в дом зашел папа, сказал: «О, приехал, привет!»

      Мы обнялись, последний раз виделись год назад, а теперь вот я вернулся. Ну, потому что так надо.

      Отмечаю про себя, что отец за этот год сильно сдал. Он все еще упрямо ходит на работу, на полставки, но с бытом справляется все хуже. С уборщицами папа ссорится, они у него изюм воруют, а нанять сиделку – не доверю я отца никому. Да и потом, они тоже стопудово изюм любят.

      Здесь должен быть я. Потому пора приводить в порядок наше жилье – «у вас невыносимый грязь, папаша, я выведу этот грязь».

      18 октября 2016 г.

      Сегодня я был в ударе, выпили с папой по два пива в честь моего приезда, и я устроил отцу вечер гитарной музыки. Слушали разные интерпретации гитарной классики, и я толкнул речь. Меня вела какая-то высокая сила, я говорил о флажолетах, пиццикато и особенностях фламенко. Дескать, смотри, папа, как твой сын за почти двадцать лет жизни в Германии окультурился.

      Папа послушал-послушал, покивал, а потом говорит: «Ты выпивши лучше ни о чем не рассуждай. Ты, когда руками размахиваешь, становишься на нашего соседа Вадика похож».

      А наш общий знакомый из моего раннего детства, сосед дядя Вадик, мало того что сидел по не очень хорошей статье, так еще и человек был очень средний, царство ему небесное, если он его заслуживает, конечно.

      Я сказал, что и в Вадике, наверное, было что-то хорошее, и отсел от папы подальше, заявив, что больше о высоком с ним говорить не буду. Потому что он видит грязь, а не звезды. И все ушло в песок. Остался только бедный дядя Вадик. И вообще, папа на домработницу ворчит и на гитаре не занимается. Не хочу, чтобы у меня был такой отец. А другого нет. В детский дом мне поздно идти. Вадик! Я похож на дядю Вадика!

      Папа, смущенный, стал ходить по дому, ухватил раздолбанную