со мной? Со всеми из пентаграммы?! Это… нехорошо.
– Да в чем дело? – нахмурилась Аделина. – Хватит с меня загадок. Покажите, как выбраться отсюда. Я просто хочу домой!
Господин Растифор отвернулся и, взяв лист бумаги со стола, принялся что-то быстро на нем писать. Аделина же, посмотрев ему в спину, перевела взгляд на Мейбл, быстро поднялась и, преодолев расстояние между ними, схватила за руку со словами: – Покажи мне дом!
На этот раз прикосновение обожгло. Мейбл даже хотела закричать, но снова превратилась в безмолвную куклу. А перед глазами уже появлялась новая картинка…
– Тшш, – шептала на ухо старуха, прижимая к себе хрупкое тело девочки лет семи, – нельзя плакать, Мейбл. Иначе нам придется уйти, а ты ведь хочешь посмотреть на нее в последний раз?
– Да, – шепнула девочка, приказывая себе быть сильной.
Они стали пробираться сквозь радостно гудящую толпу к небольшому помосту. Вскоре туда вывели женщину, одетую в отрепье. Ее прекрасные черные волосы были сбиты в сплошной колтун, красивое лицо будто уменьшилось – заострилось, осунулось, всегда смеющиеся карие глаза и вовсе превратились в темные провалы.
– Мамочка, – шепнула Мейбл.
– Тшш, – старуха закрыла половину ее лица шершавой ладонью. – Совсем сдурела.
Женщина на помосте обернулась, словно услышала детский шепот. Безошибочно обнаружив ребенка, она несколько секунд смотрела… отдавала остатки тепла, а после резко отвернулась и, откинув голову, захохотала. Громко, гортанно, страшно.
Мейбл зажмурилась.
– Верла! – закричали люди вокруг. – Не дайте ей обернуться!
Толпа вокруг заволновалась, гул усилился. Но Мейбл все еще не находила сил открыть глаза. Кто-то больно толкнул их со старухой в бок, и тогда девочка посмотрела… В небе, далеко вверху, летела огромная черная птица – ворошка. Это означало, что верлы Эттаи больше нет и не будет никогда…
Старуха потащила Мейбл прочь, крепко сжимая бледную холодную ладошку.
– Идем домой, – ворчала она едва слышно из-за криков недовольной толпы, – ну все, ну все…
«Домой, – повторила Мейбл про себя, – но где теперь мой дом?»
– А ну, прекратить этот бардак! – От сильнейшей пощечины голову Мейбл мотнуло в сторону, а из глаз брызнули слезы. Ошарашенно уставившись на своего преподавателя, она, кажется, впервые за все время их знакомства заметила на лице господина Растифора истинное беспокойство.
– Прости, прости меня, – лепетала рядом девушка со странным именем. – Я не хотела, даже не думала, что… что… Да что это вообще было?!
– Забытое воспоминание, – пробормотала Мейбл, наконец найдя в себе силы говорить. – Запрещенное.
Коснувшись обожженной пощечиной щеки, она посмотрела на свои пальцы с остатками слез на них. Вот уже тринадцать лет Мейбл не плакала. И не помнила…
– Кто ты такая? – задала она вопрос, посмотрев в огромные голубые глаза Аделины Соломинки. – Как ты смогла снять с меня верловскую печать? И почему между вами с господином Растифором связь? Вы супруги?
Глаза