срочно сгонять в Медведково, к знакомому за важными документами.
Тут я не выдержал, вспылил, в который раз пожалев, что согласился работать у писателя. Да, платит он хорошо, здесь не придерёшься, но и соки из меня все выжимает. Пишет свою книженцию больше года, потом половину из написанного уничтожает. Снова пишет, редактирует, переписывает. Короче, такими темпами будет работать лет до ста.
Когда я набираю его каракули на ноуте, сам он пишет от руки, мне хочется застрелиться. Все буквы одинаковые. Вчитываешься и не поймёшь, что написано, а старик торопит, раздражается, если долго вожусь с текстом.
Сейчас начало одиннадцатого, уроки на завтра не готовы, и вряд ли я сяду за алгебру и историю. Придётся у кого-нибудь списать в школе.
В коридоре я включил свет и крикнул:
– Дома кто есть?
Тишина. Неужели Люська ещё не пришла?
– Люсь.
– Я здесь, – послышался слабый голос.
– А чего так вяло отвечаешь? – я разделся, прошёл в гостиную.
Люська сидела на диване, поджав под себя ноги. Выражение лица страдальческое, рядом несколько фантиков от шоколадных конфет.
– Чего так поздно вернулся?
– Иннокентий загрузил по полной.
– Понятно.
– Поесть бы чего-нибудь, Люсь.
– Еда в холодильнике. Я сварила суп, приготовила голубцы и испекла пирог.
– Отлично!
Люська любит готовить, но только тогда, когда её переклинит. В такие моменты может проторчать у плиты сутки. Три дня назад Диана улетела на гастроли, мы остались вдвоём, Люська заявила, что готовкой заниматься не будет. Мол, суп сварит, так и быть, а в остальном я могу на неё не рассчитывать. И вот приятная неожиданность, голубцы, пирог. Определённо, есть над чем поломать голову. Очень хорошо знаю Люську, наверняка что-нибудь задумала.
Помыв руки, я зарулил на кухню.
– Люсь, со мной поешь?
– Нет.
– Иди сюда, поговорим.
– О чём?
– Просто.
Люська пришла, села на стул, и пока я наворачивал суп, удручённо смотрела на меня, изредка вздыхая.
– Колись, – не выдержав, сказал я.
– А?
– Говори, что произошло?
– Ничего. В том-то и дело, время идёт, а ничего не происходит.
– Конкретней можно?
– Э-эх, – снова вздох и взгляд побитой собаки.
– Люсь, у тебя неприятности?
– Нет.
– С Димоном поругались?
– Даже не думали.
– Но я же вижу, ты не в себе.
– Кому до меня дело, в себе я или не в себе.
Я отодвинул пустую тарелку и принялся за голубцы.
– Сметану возьми или кетчуп.
– Зачётные голубцы, Люсь.
– Я старалась. Кормить же тебя надо. Ты мой брат, кто ещё вкусненьким побалует.
Так, это уже серьёзно.
– Я тебя слушаю.
– Мне нечего тебе сказать, Глеб. Э-эх!
Пришлось прибегнуть к хитрости – изобразить полное равнодушие. Поедая голубцы, я начал играть в молчанку. Люську это разозлило.
– Конечно, тебе на меня наплевать, – не выдержала она.
Я продолжал молчать.
– На моё состояние, настроение.
– Сама молчишь, как партизан.
– Не вижу смысла говорить. Всё равно ничего не получится. – Помолчав, она добавила: – Но если ты настаиваешь… Помнишь, какое сегодня число?
– Первое декабря.
– А через несколько дней…
– …у тебя день рождения. Я в курсе.
У Люськи загорелись глаза.
– В курсе он! А что ты собираешься мне дарить?
– Хм. Сюрприз.
– И всё-таки?
– Увидишь.
– Так я и думала, – Люська махнула рукой. – Опять очередную безделушку вручишь, скажешь банальные слова и чмокнешь в щёку.
– Не понял, чем тебе мои подарки не нравятся?
– Глеб, а что в них запоминающегося? Подарок должен оставлять след в памяти.
– В прошлом году я подарил тебе духи.
– Это были не духи, а микроскопических пробник. Двадцать пять миллилитров. Мне на неделю хватило. Вы все дарите мне ерундистику.
– Хорошо, скажи, что тебе хочется.
– А смысл? Всё равно не получу. Вы же мне всучите опять рамку, чехол для телефона или идиотскую флешку в форме сердечка. У меня столько рамок, что их уже продавать можно. Вся комната в них!
– Не юли.
– Я твоя родная сестра. Причём, прошу заметить, сестра любимая и единственная. Ты мог бы хоть раз преподнести мне стоящий подарок. Разве я о многом прошу?
– Ты уже что-то