еще, при чем тут Ватель, – пробормотал дворецкий.
– Вам, кажется, не по вкусу такое сравнение?
– Да нет, просто благодаря удару шпагой, которым он покончил с собой, господин Ватель приобрел бессмертие.
– Ах, так вы полагаете, что ваш собрат заплатил за славу слишком дешево?
– Нет, ваша светлость, но подумайте сами: сколько таких же, как я, дворецких мучаются, сносят обиды и унижения гораздо худшие, нежели удар шпагой, и тем не менее не обретают бессмертия!
– Но не думаете ли вы, сударь мой, что для бессмертия нужно быть либо членом Академии[2], либо мертвецом?
– Коли на то пошло, ваша светлость, лучше уж оставаться в живых и исполнять свой долг. Не стану я умирать и исполню свой долг так же, как это сделал бы Ватель, будь господин принц Конде чуточку терпеливее и подожди он еще с полчаса.
– Но вы же посулили мне какие-то чудеса? Весьма ловко с вашей стороны.
– Нет, ваша светлость, никаких чудес.
– Чего же в таком случае вы ждете?
– Вы действительно хотите знать, ваша светлость?
– Еще бы! Мне очень любопытно.
– Я жду, ваша светлость, бутылку вина.
– Бутылку вина? Объяснитесь же! Это становится интересным.
– Дело вот в чем, ваша светлость. Его величество король Швеции, я хотел сказать, его сиятельство граф Хага, не пьет ничего, кроме токайского.
– Как! Неужели в моих погребах не найдется токайского? Если так, то эконома надо гнать в три шеи.
– Нет, ваша светлость, у вас есть еще около шестидесяти бутылок.
– Стало быть, вы полагаете, что граф Хата выпивает за обедом шестьдесят одну бутылку?
– Немного терпения, ваша светлость. Когда господин граф Хата впервые посетил Францию, он был тогда только наследным принцем. Однажды он обедал у покойного короля, который как раз получил дюжину бутылок токайского от его величества императора Австрийского. Вам известно, что отборное токайское попадает только в императорские погреба и что даже монархи пьют его лишь в том случае, если получают в подарок от его императорского величества?
– Известно.
– Так вот, ваша светлость, из того вина, что отведал тогда наследный принц и нашел восхитительным, сейчас осталось только две бутылки.
– Вот как?
– Да, и одна из них все еще находится в погребах короля Людовика Шестнадцатого.
– А другая?
– А другая похищена, – с улыбкой триумфатора заявил дворецкий, который понял, что после долгой борьбы его победа уже близка.
– Похищена? Кем же?
– Одним моим другом, экономом покойного короля, человеком, который многим мне обязан.
– Так, и, стало быть, он вам ее отдал.
– Конечно, ваша светлость, – гордо ответил дворецкий.
– И что вы с нею сделали?
– Поместил в погреб своего хозяина, ваша светлость.
– Вашего хозяина? Кто же был в те времена вашим хозяином, сударь?
– Его светлость