ожерелье вам на шею.
Но королева остановила его.
– Это очень дорого, не так ли? – печально спросила она.
– Еще бы! – с улыбкой ответил король. – Но я же сказал, что вам придется заплатить за него еще дороже, и оно приобретет свою истинную цену только на месте – то есть у вас на шее.
С этими словами король приблизился к королеве, держа ожерелье за концы и собираясь застегнуть его на аграф, тоже сделанный из бриллианта.
– Нет, нет, – возразила королева, – никаких ребячеств. Положите ожерелье обратно в футляр, государь.
И она покачала головой.
– Вы отказываете мне в удовольствии первым увидеть его на вас?
– Господь не простит мне, если я лишу вас этой радости, коль скоро возьму ожерелье, но…
– Но?.. – удивленно переспросил король.
– Но ни вы, ни кто-либо другой, государь, не увидит у меня на шее столь дорогое ожерелье.
– Вы не станете его носить, сударыня?
– Никогда!
– Значит, вы отказываетесь?
– Я отказываюсь повесить себе на шею миллион или даже полтора – ведь, насколько я понимаю, ожерелье стоит миллиона полтора ливров?
– Не отрицаю, – ответил король.
– Я отказываюсь повесить себе на шею полтора миллиона, когда королевская казна пуста, когда король вынужден ограничивать пособия для бедных и говорить им: «Больше денег у меня нет, и да поможет вам Бог!»
– Как! Неужели вы говорите это серьезно?
– Послушайте, государь, господин де Сартин сказал мне как-то, что на полтора миллиона ливров можно построить линейный корабль, а королю Франции линейный корабль гораздо нужнее, чем королеве Франции – ожерелье.
– О! – вне себя от радости воскликнул король, и на глазах у него навернулись слезы. – То, что вы сделали, – возвышенно. Благодарю, благодарю вас!.. Как вы добры, Антуанетта!
И, чтобы достойно завершить свой сердечный и вместе с тем хозяйский порыв, король обнял Марию Антуанетту и крепко поцеловал.
– Как вас будут благословлять во Франции, – воскликнул он, – когда узнают эти ваши слова!
Королева вздохнула.
– Но у вас еще есть время передумать, – живо заметил король. – Вы так горестно вздохнули…
– Нет, государь, это вздох облегчения. Закройте футляр и верните его ювелирам.
– Но я уже договорился об оплате, деньги готовы, что мне теперь с ними делать? Не будьте столь бескорыстной, сударыня.
– Нет, я все хорошо обдумала, государь, мне этого ожерелья решительно не нужно, но мне нужно другое.
– Проклятье! Плакали мои миллион шестьсот тысяч!
– Миллион шестьсот тысяч? Вот оно как! Неужто так дорого?
– Слово вырвалось, сударыня, и я от него не отрекаюсь.
– Успокойтесь: то, о чем я вас прошу, будет стоить гораздо дешевле.
– О чем же вы просите?
– Позвольте мне еще раз съездить в Париж.
– Но это же просто и вовсе не дорого.
– Минутку, минутку.
– Вот черт!
– В Париж, на Вандомскую площадь.
– Проклятье!
– К