завода, или его управляющий. Потом другие, их сменилось немало.
– А сейчас, – спросила она с интересом.
– Никого. Он пуст. Его ночное одиночество скрашивают старые кошки и приведенья.
– Ну тебя, – она шлепнула меня по запястью, не оценив моей деликатности, так как среди жителей старого домика мимо которого мы проходили, я не назвал бездомных и наркоманов, которые жили где хочется и как хочется, пользуясь своей забытостью.
Мы обошли дом, из-под самых стен которого, росли кусты, а на дверях его Андреевским крестом были прибиты доски и висел ржавый замок, легко открываемый гвоздем.
– Скоро будет парк, – сказала Галатея, – мы там гуляли в детстве всей семьей, давно-давно.
– Ну, что ж, повторим, если тебе было хорошо в том парке. Кстати, он был волшебный?
– Нет, откуда взяться волшебному парку у такой обыкновенной девочки. Но там было просто замечательно, – сказала она и, погрузившись в воспоминания, замолчала. Я поглядывал на нее сбоку и не мог поверить, что этот королевский профиль скрывает мысли о, недопечатанном квартальном отчете бухгалтерии. Ее ладонь подрагивала в моей, и мы шли к парку ее детства. Шагая по дорожке, с обеих сторон окаймленной разросшейся живой изгородью, колючим бордюром из акаций, я никак не мог понять: вошли ли мы уже или еще нет.
Дорожка, повернув в сторону, растворилась на пустыре, мы остались одни перед вратами с сеткою поверху и держащими ее двумя столбами, рассекающими таким образом фигурно-гипсовый, давно не беленый парапет. Рядом с воротами стоял некто и курил. Его я и спросил:
– Скажите, мы входим или выходим?
– Вы стоите перед воротами, – ответил он, ничтоже сумняшись, затягиваясь папиросой. Выдержав его скептический взгляд, я продолжил беседу:
– Конечно. Но, если мы войдем, – мы «войдем» или «выйдем»?
– Смотря куда, – ответил он спокойным голосом, но нервно поправил черный пиджак, накинутый на худые плечи.
– А как вы думаете?
– Ну… тут все просто: девушка хочет выйти замуж, а вы – выйти из создавшегося положения.
Галатея рассмеялась от этих слов, которым, конечно, поверила только на свою половину.
– Ну и что ждет нас там? – не унимался я. Он ответил пожатьем плеч или просто поправлял сползающий пиджак.
Мы продолжили путь. Незнакомец раздраженно исчез, но мимо нас потянулись модные парочки: мужчины в нарочито мешковатых штанах и дамы в ярком. Разговаривая и смеясь, они как-то странно напевали: «Зачем, зачем на белом свете-е?», вместо того, чтобы как все нормальные люди петь: «Я-яблоки на снегу!». Детей не было, семейные уходят раньше.
Близорука прищуриваясь, Галатея разглядывала проходящих, или, быть может, это было следствие лучей, светивших на нас последним усильем, скрывающегося за бетонные жилые параллелепипеды, солнца, облагораживавшего их розоватыми тонами.
– Тебе не холодно? – спросил я.
– Немножко. – Последовав