беспредельного не беспредельно». Разве оно не сжимается в сущность? И не отдаётся нашему схватыванию? У беспредельного лишь два пути: отдаться уму или навсегда скрыться из мира вещей в область потаённого и неизречённого.
«Привычное более понятно». И сила привычного огромна. Привычное сокрушит всё и заставит нас забыть о настоящей смерти. Забыть о благородном долге смерти. О роковой задолженности, определяющей природу вещей. Есть те, кому требуются свидетельства поэтов, а есть те, кто считает точность мелочностью. Но ведь есть и такие, для кого свидетельства слаще всякой поэзии, а мелочность заменяет точность.
Переписываюсь с М. Он переслал мне довольно наглое письмо, которое отправил Ф. В нём он, в частности, говорит, что я – «сама живая мысль», но не в моих «романах», которые «невозможно читать», но, «как это ни странно», в переписке. По словам М., он сегодня полон сил и поэтому зол – «почему бы и нет?» Что прикажете делать? Бросать рассказы и публиковать переписку? У меня есть ещё один корреспондент – Б. В., он из Архангельска, он душевнобольной и живёт на пособие по инвалидности. Я вспомнил о нём, потому что М. напоминает его вниманием к некоторым деталям: к форме бороды, к переплёту книги, к фасону кошелька, к марке автомобиля. Это не внимание к деталям вообще, свойственное художнику, но какая-то жажда замещения своей личности внешними очертаниями, данными в мелких, но ярких подробностях. Однажды Б. В. собрал нашу переписку за несколько лет и сказал, что считает нужным её опубликовать, поскольку она – кладезь мудрости. Я отговорил его. Если там есть крупицы мудрости, то рождены они его особой наивностью, над которой слишком просто посмеяться. Б. В. иногда сочиняет. Он присылает мне небольшие отрывки, а я даю комментарии. Вот, например, его послание от двадцать второго декабря прошлого года:
– «Котлы, жар, огонь кострищ, неразрушимые стены и башни Волшебных Крепостей… Колыхание на ветру славных алых знамён… Протяжное пение звонких боевых рогов… Промёрзшие северные долины, осеняемые алым закатом…»
– Чувствуется новогоднее настроение, Б.! Но предлагаю заменить «Волшебных Крепостей» на «Кремля».
– Ни за что!
Но основные темы нашей многолетней переписки – религия, духовность и нравственность. Мы – русские мальчики. Б. В. делится со мной своими сомнениями, а я пытаюсь разрешить их:
– Боюсь, что меня больше удовлетворяет философский текст, чем православно-богословский. Не знаю, что с этим делать. Допускаю, что у тебя такая же проблема. Я хочу остаться в православии! Православный психолог Татьяна Борисовна сказала, что в философии много пустого.
– Я с ней согласен. Но читать труды по философии – это не самый мерзкий из грехов. Православному человеку философия помогает удивляться тому, что создал Бог.
Между тем я понемногу работаю над монографией. Дополняю параграф про Поля Рикёра. Нужно сдать первую редакцию до конца месяца. Работа идёт кое-как – приходится сдерживать себя, чтобы не начать писать в пророческих тонах или по-хулигански и не испортить всё. Это