слова никогда не употреблял. А когда их слышал, то хмурил брови и сжимал кулаки.
– Еще как, Дим! Он, знаешь, как меня обозвал? – Алешка наморщил лоб, вспоминая. – А! Вот как: «Ты чЕрезвычайно перЕспективный жентельмен!» Клево, да?
Похоже, Алешке эта «обзывалка» очень понравилась. А у нее была своя предыстория, Алешка мне рассказывал.
А как получилось? Ихняя Любаша дала им письменное задание. Написать, что они смотрят по телевизору и почему. Костя так и написал: «В нашей семье телевизор никто не смотрит. И пока там не заменят безграмотных дикторов, которые говорят: „чЕрезвычайный, перЕспективный и коНпеНтентный“, мы его включать не будем».
Но, в целом и в общем, они помирились, собрали оборванные пуговицы и договорились, что один из них будет учить Вику русскому языку, а она будет переучивать Алешку на английский.
– И с чего начали? – спросил я Алешку.
– С английского, – Алешка помолчал. – Ты знаешь, Дим, какая у них классная квартира?
Я думал, он сейчас станет рассказывать про классную мебель, про всякую технику в кухне, а он как-то спокойно, будто знал это заранее, сказал:
– Это, Дим, не просто квартира. Это, Дим, шпионское осиновое гнездо!
Глава III
«ДАВАЙ ВЗОРВЕМ МОСТ!»
Алешка у нас очень наблюдательный. Все замечает. Мама говорит: «От его любопытных глаз ничего не скроешь».
Я тоже наблюдательный. От меня тоже ничего не скроешь. Но я увидел – и забыл. А у Лешки совсем по-другому.
Вот идем мы с ним от метро к дому. Доходим до одного места, и там, под деревом, вся земля и трава (и снег, если на улице зима) засыпаны окурками. Почему именно здесь? Да какая мне разница? Я увидел и забыл. Хотя, конечно, странно. Вот когда вся автобусная остановка в окурках – это понятно. Непонятно только, почему? Ведь рядом урна есть.
И вот идем как-то мы мимо этого «окурочного» места, и я говорю, чтобы показать, какой я остроумный:
– Тут, наверное, какой-нибудь влюбленный ждал свою девушку. Курил и волновался.
Алешка усмехнулся:
– Ага! Года три он здесь ждал, курил и волновался.
Ответить было нечего, а Лешка добавил:
– Ты, Дим, наблюдательный. Только несообразительный. Ты все видишь, но выводов не делаешь.
– А ты делаешь? – обиделся я. – Шерлок Холмс!
Лешка не обиделся.
– Я не делаю, Дим. Оно как-то само делается. Все как-то само в голове укладывается.
– И окурки? – усмехнулся я.
– И окурки, – Алешка кивнул. – Но это элементарно, Ватсон.
– Вороны натаскали? – сделал я попытку немного побыть умным.
– Вороны не курят. Это люди, от них всегда мусора много. Выходит, Дим, человек из метро, закуривает. Идет и курит. Докурил – и бросил окурок. Ходят все примерно одинаково и курят тоже. Вот и получается, что они все почти в одно место окурки бросают.
– Надо здесь урну поставить, – предложил я.
– Бесполезно. Все равно в урну бросать не будут.
Наверное, он прав. У некоторых людей это болезнь такая. Папа нам рассказывал: когда он был еще