к женскому крику присоединился крик младенца. Женщина в дверях, забыв о вошедших, побежала обратно. Врач уже держал в руках окро¬вавленное тельце маленького сморщенного человечка, вопившего во всю мочь. Несмотря на полумрак в комнате, у новорожденного отчетливо выделялось большое темное пятно у виска.
– Это он и есть, Диомед, твой проксен, – прошептал капитан, – каков молодец, орет, как сто мужчин, вместе взятых. Впрочем, мы попали не туда, пройдем дальше.
За следующей дверью показался широкий светлый зал, наполненный одеты¬ми в черное людьми с печальными и постными лицами. Играла траурная музыка, время от времени прерываемая унылым женским плачем. В середине зала на высоком столе возвышался гроб с телом высохшего старика со сморщенным ли¬цом и черным родимым пятном у правого виска. И хотя пятно на лице покойни¬ка уже потеряло свой цвет и стало каким-то бледным, Геродот безошибочно узнал ее: это была все та же метка, которую только что видел у новорож-денного. Он с удивлением взглянул на капитана. Тот осторожно перешептывал¬ся с одним из присутствующих:
– И давно преставился?
– Уже третьего дня, завтра хоронить будут.
– Как жаль, – вполголоса проговорил капитан.
– Конечно, жаль, – согласился незнакомый собеседник, – хороший человек был старик Диомед, весь город чтил и уважал его.
– Понимаете, в чем дело, – капитан взял собеседника подруку и отвел в сторону.– Мы только что чуть не присутствовали при его рождении, а теперь попали на его похороны, в общем, мы запутались в этих комнатах.
Незнакомец понимающе кивнул головой и рукой молча указал на следую¬щую дверь.
– Нам, вероятно, надо туда, только постарайся не шуметь, а то на нас уже люди смотрят, – почти шепотом прошипел капитан и, взяв Геродота за руку, осторожно приоткрыл красную дубовую дверь.
Та бесшумно захлопнулась за спиной, и звуки траурной музыки исчезли. Они теперь оказались в маленькой уютной комнате, скорее всего, рабочем кабинете хозяина дома. Возле распахнутого во двор широкого окна сидел че¬ловек. Низко опустив голову, он что-то писал. При шуме захлопнувшихся дверей он поднял голову и посмотрел на посетителей живыми, умными глазами.
– Диомед, мир твоему дому, – сказал капитан, приветственно подняв ру¬ку и сразу переходя к делу. – Я привел к тебе далекого гостя, это Геродот из города Галикарнаса.
– Вы вышли из похоронного зала, значит, видели, как меня хоронили. Я сам никогда этого не видел, да и не увижу никогда, – с грустью в голосе произнес Диомед.
– Мы стали свидетелями не только твоих похорон, но и еще кое-чего, – бодро отозвался капитан.
– Понимаю, – ответил человек за столом, потом, повернувшись к Геродо¬ту, учтивым голосом добавил: – Вы видели мое рождение, видели мою смерть, видите меня сейчас, живого и молодого. Наверное, знакомиться нам уже и не стоит.
На правом виске Диомеда чернело все то же огромное родимое