Софи! На сколько это добро потянет? Погугли, – попросил он и плюхнулся на диван.
– Ты имеешь в виду, сколько лет нам дадут за сокрытие исторической ценности? – Я осторожно положила коробочку на стол и взяла в руки мобильник.
– Очень смешно.
Кирюха опрокинул коробку и высыпал монеты на скатерть. Их было штук тридцать, не меньше. Он разровнял их и принялся разглядывать, перебирая. Кир выуживал одну за другой, рассматривал, бросал обратно. И вдруг воскликнул:
– А это еще что?
Он держал в пальцах малюсенький сверток из папиросной бумаги. Осторожно развернул его и положил на ладонь серьги. Небольшие, даже маленькие – с ноготь моего мизинца. Светлый металл и лазурные капельки камешков. Таких красивых украшений я еще никогда не видела! У мамы есть несколько пар золотых серег, но эти, хоть и показались мне серебряными, превосходили всё, что я когда-либо видела! Мне тут же захотелось их надеть, но я не посмела просить об этом – ведь мы же вместе с Кирюхой нашли клад, значит, и делить нам его пополам.
– Красивые, – только и сказала я.
Кирюха повернулся на свет и разглядывал находку. И вдруг протянул мне раскрытую ладонь.
– На! Держи!
– Мне отдаешь?!
– Нет. Вон той девчонке, – кивнул он мне за спину.
Я как дура поддалась на его провокацию и оглянулась. Конечно, там никого не оказалось, и я хмыкнула, признавая, что он меня опять провел.
– Чего это ты такой добрый?
– А чё, себе оставить? – Он приложил сережку к мочке уха. – Не, мне не пойдут. Тем более у них цвет такой.
Что-то в его голосе заставило меня насторожиться.
– Какой?
– Голубой. Глаза у тебя такие же! А у меня карие, говорю же: мне не пойдут! Держи! – Он положил серьги мне на ладонь и мягко надавил на пальцы. – Смотри, тут еще какой-то документ!
Он вытащил со дна коробки сложенный вдвое желтый бумажный листок и распрямил на столе.
– Паспорт, – прочитал Кирюха, – Никитина Софья Петровна, время рождения: восьмое августа одна тысяча восемьсот восемьдесят девятого года, вероисповедания: православного, место постоянного жительства: Новгородская губерния, непонятно какой-то там уезд, не разобрать, состоит ли или состоял в браке: девица. Еще чего-то написано, неясно.
Я его почти не слушала, а завороженно смотрела на драгоценность в своих руках. Серьги просто околдовали меня! Легкие, почти невесомые, и те дурацкие дешевые сережки, что были на мне, с ними даже сравниться не могли! Камешки искрили голубыми искорками и так и манили надеть их.
Кирюха поднялся с дивана. Достал из холодильника пачку масла и хлеб. Бросил все на стол и снова поставил на огонь чайник. Дотянувшись, открыл форточку и присел на низкий подоконник. Закурил.
А я была так занята своим подарком, что даже не стала на него ругаться и пыталась продеть сережку в ухо. Она проскальзывала меж пальцев и на ощупь казалась холодной, хотя вначале Кирюха держал ее в руках, а потом я согревала серьги своей ладонью.