инфекционных воспалений, возникающих в результате того, что его пациенты не чувствуют боли.
В 1972 году он написал: «Если бы я был в силах наделить своих пациентов всего одним даром, это был бы дар чувствовать боль». Мэтт страдал от своеобразной психологической проказы. Не имея возможности чувствовать эмоциональную боль, он перманентно находился в опасности причинить себе увечья. Вполне возможно, даже смертельные.
Когда Мэтт покинул мой кабинет, я не стал сразу же составлять отчет о нашей беседе, а поступил так, как иногда поступаю после особенно сложных и сильно впечатливших меня консультаций. Я сходил в кафетерий, где дают кофе навынос, а потом вернулся в кабинет, чтобы абстрагироваться от конкретного случая, почитав, кто что знает о такой проблеме, в Интернете.
Истина тут была такова: в каждом из нас есть немножко от Мэтта. Все мы в те или иные моменты своей жизни пытаемся заглушить свои болезненные эмоции. Но, преуспевая в своем стремлении ничего не чувствовать, мы лишаем себя единственного способа разобраться, что мучит нас и почему.
О бункере безопасности
– Погодите-ка, – говорит он, – я забыл повесить на дверь табличку, чтобы меня не беспокоили.
Я слышу, как мой пациент кладет трубку на стол, идет через всю комнату, а потом открывает и закрывает дверь. Пока он возвращается к телефону, я слышу приглушенные звуки его шагов и представляю себе его гостиничный номер. Я мысленно высчитываю время: в Брюсселе сейчас 17.45.
Он снова берет трубку.
– Простите меня, пожалуйста. Надо было сделать это еще до звонка. Я тут просто кое о чем задумался.
Я слышу, как он делает глоток чая или кофе, а потом ставит чашку на блюдечко.
– Вы знаете, что такое бункер безопасности? – спрашивает он.
Он рассказывает мне, что видел на BBC репортаж об американцах, которые строят себе такие бункеры, а то и целые люксовые безопасные дома:
– Наверно, вы представляете себе надменный, антиамериканский тон этого репортажа: «Только посмотрите, на что эти ненормальные американцы теперь транжирят свои деньги». Но на меня он произвел впечатление, ровно противоположное тому, на который рассчитывали продюсеры. Я был очень тронут.
В особенности его поразила следующая сцена – отец с сыном подросткового возраста сидят на полу отцовской спальни. Отец показывает сыну, что хранится в картонной коробке у него под кроватью – набор для обеззараживания воды, вседиапазонное радио на автономном питании и катушка рыболовной лески. Он объясняет сыну, что после апокалипсиса никаких супермаркетов, где торгуют рыбой, уже больше не будет.
Мой пациент чувствует, что этот человек близок ему. Ведь отец тратит все свои сбережения, стараясь обезопасить свою семью. Он просто хочет ощущать, что находится в безопасности.
– Конечно, это безумие, и он безумен… Но я все это понимаю.
Пациент говорит мне, что он похож на отца из этого ролика, потому что