упрямо смотрела мне в глаза:
– Почему? Я не хуже других!
– Лучше. Не смей убивать, Инга!
– Почему? – упрямо переспросила она.
– Потому что… я… ты девчонка. Ты не должна убивать.
Она стояла рядом, словно ждала других слов, так и не прозвучавших. Потом высвободилась. Насмешливо сказала:
– Ладно. Я буду держаться сзади… пока вас всех не перебьют.
И вдруг, отступая на шаг, выкрикнула:
– А если тебе… что-то сделают, я тебе не прощу! Слышишь!
Я замер, не зная, что ответить и нужно ли отвечать. Но тут заговорил Экскурсовод, неподвижной тенью замерший в нескольких шагах от нас:
– Эту реакцию мы так и не смогли понять. Странное свойство человеческого разума – перенос основной поведенческой реакции самосохранения на заведомо безразличных индивидуумов. Если объяснять реакцию с позиции воспроизводства…
– Замолчи! – крикнул я.
Экскурсовод издал клокочущий звук и проглотил остатки фразы. А я взглянул на поле боя. Ребята стояли неподвижно, тремя тесными группами. Все было кончено. Незнакомый пацан с одного из соседних островов сидел на полу. Рита бинтовала ему руку.
– Осталось одиннадцать… – вполголоса сказал я. – Эй, Экскурсовод, что они делали?
– Перенастраивали механизмы имитации. Неразумно. Работа на два полных цикла. Не успеть.
– Веди, – приказал я.
Мы прошли по коридорам, изгибающимся под такими углами, которые не решился бы спроектировать самый авангардистский земной архитектор. Мы миновали машины, похожие на котлы с лениво кипящей белой жидкостью, и машины, напоминающие клубок хорошо спутанной колючей проволоки. Мы наткнулись еще на двоих пришельцев…
Самой удивительной казалась реакция Экскурсовода. Он шел за нами, укутавшись в свой плащ, временами поясняя, куда следует идти. В его поведении не было ни тени сомнения.
Поведение выдавало в нем чужака сильнее, чем сгибающиеся наоборот коленки.
Задержка вышла лишь у помещения, которое Экскурсовод назвал контрольным центром. Овальный вход в него закрывала металлическая диафрагма, похожая на ту, что ставят в объективы фотоаппаратов. Открыть необычную дверь не удалось, и мы принялись выбивать ее с разбега.
Скорее всего у нас ничего бы не вышло. Но у дежурного, слышавшего глухие тяжелые удары в диафрагму, сдали нервы.
В плотно сомкнутые металлические лепестки как раз ударили двое: Толик и Роман, рослый парнишка с соседнего острова. Они даже не успели отойти, когда металлические створки выгнулись и раскрылись от чудовищной силы удара изнутри.
Мальчишки упали. Те, кто стоял у двери, метнулись в стороны. Я дернул Экскурсовода за связанные руки, повалил на пол, прижал к горлу меч. Толик неподвижно лежал под согнувшимися, смятыми лепестками диафрагмы. Изнутри металлические листы были багровыми и тускло светились. Я не сразу понял, что они просто раскалены выстрелом. Ромка, неуклюже волоча ноги, отползал от двери.
Еще один заряд ударил по нам,