едва успела договорить, как он почувствовал…
Что-то?
Кого-то?
Кого?
Это была не холодная и сухая змеиная чешуя. Не теплое и быстрое сердцебиение кротов. Не мягкость червей, похожих на шевелящуюся землю, не гладкая малоподвижная плоть личинок.
Это было что-то темное.
Оно текло.
Не столько существо, сколько НЕ существо.
Ронан не стал ждать. Он сразу же распознал кошмар.
– Девочка, – позвал он. – Вытащи меня.
Одной рукой-корнем он схватился за волшебную кожу, спешно пытаясь запомнить это ощущение. Вес, плотность, реальность…
Девочка-Сирота копала руками землю вокруг Ронана, как собака, издавая тихие испуганные звуки. Как же она ненавидела его сны.
Тьма, которая не была тьмой, ползла к Ронану сквозь землю. Она пожирала то, к чему прикасалась. Или, точнее, сначала оно было, а потом переставало быть.
– Быстрее, – сказал Ронан, отступая вместе с кожей, которую стискивал своими корнями-пальцами.
Он мог бросить волшебную кожу и проснуться.
Но он не хотел ее бросать. Она могла помочь Ганси.
Девочка-Сирота ухватила его за ногу, или за руку, или за одну из ветвей. Она тянула, тянула, тянула, пытаясь вытащить Ронана из-под земли.
– Керау, – плакала она.
Темнота проедала себе путь наверх. Если бы ей удалось схватить Ронана за руку, он, возможно, проснулся бы без руки. Он еще мог обойтись малой кровью…
Девочка-Сирота выдернула его из земли и упала. Тьма вырвалась из дыры за спиной у Ронана. Не успев ни о чем подумать, он накрыл девочку собой.
«Нет ничего невозможного», – сказал лес, или мрак, или Ронан.
Он проснулся. Он не мог двинуться, как всегда бывало, когда Ронан выносил из сна предмет – любого размера. Он не чувствовал собственных рук («Пожалуйста, – подумал Ронан, – пожалуйста, пусть у меня еще будут руки») и ног («Пожалуйста, пожалуйста, пусть у меня еще будут ноги»). Несколько долгих минут он провел, глядя в потолок. Ронан лежал на старой клетчатой кушетке в гостиной и смотрел на те самые три трещины, которые много лет подряд складывались в букву М. Вокруг пахло орехами и самшитом. Бензопила, вспорхнув, взлетела над кушеткой и тяжело опустилась ему на левую ногу.
Значит, у него как минимум осталась одна нога.
Ронан никак не мог сформулировать, чтó делало ту тьму такой жуткой – теперь, когда он ее не видел.
Его пальцы медленно обрели подвижность. Значит, они тоже уцелели.
Волшебная кожа лежала рядом, она наполовину сползла с кушетки. Кожа была прозрачной и нематериальной на вид, в грязи, местами порвана в клочья. Все конечности у Ронана остались на месте, а вот одежда нуждалась в стирке. Еще он умирал от голода.
Мобильник загудел, и Бензопила, хлопнув крыльями, перелетела на спинку кушетки. В норме Ронан не стал бы отвечать на звонок, но воспоминание о пустоте во сне так смутило его, что он, воспользовавшись своими едва ожившими пальцами, вытащил телефон из кармана и убедился, что это не Мэтью.
Сообщение прислал Ганси. «Пэрриш хочет знать не убился