распределила что куда, иногда меняла абзацы местами, чтобы сохранялась привычная логика и синтаксис. Удалось не очень, но я не литератор, чтобы претендовать на литературные премии, хотя Нобелевскую по Психиатрии получить надеяться можно.
Моя работа не равноценна трудам Юлиуса Вагнер-Яурегга, Арвида Карлссона, Пола Грингарда и Эрика Кандела[6], ибо пока не выдвигаю перепроверяемых и доказуемых методов по регулированию нейронов, зато обнаружила, пока необъяснимую форму группового психического расстройства, не поддающуюся корректировке никакими препаратами, предложенными вышеперечисленными нобелиатами. Обнаружение тупиковой области в медицине так же заслуживает внимания и поощрения, так как открывает перспективу для экспериментальной науки.
Все рассказчики, как бы то ни было удивительным, дополняют друг друга в течение 15 лет наблюдений. Может иногда показаться, что это один и тот же человек говорит, например, глава «Трансёрфер» и глава «Иуда Секарий» рассказана разными людьми и между ними и их реанимациями разница почти в 14 лет. Здесь мной рассматриваются только пациенты, поступившие с диагнозом шизофрения, суицидальные наклонности, относимых мной к выделенной мной категории «Семиминуток». Поэтому мной подана заявка в ВОЗ на введение данной категории в классификацию неизлечимых пока ментальных повреждений.
Данная категория больных выделена мной в подвид из «ищущих смысл жизни», которых Виктор Франкл, оппонент, как Фрейда так и Адлера, предлагал лечить словом, т. е. смыслом – логотерапия. Здесь не лишним будет напомнить статистику, приведённую Франклом: «Из статистики известно, что среди причин смертности у американских студентов второе место по частоте после дорожно-транспортных происшествий занимают самоубийства. При этом число попыток самоубийства (не закончившихся смертельным исходом) в 15 раз больше.
Мне сообщили интересные статистические данные, полученные при опросе 60 студентов Университета штата Айдахо после подобных попыток самоубийства. В них подробнейшим образом выяснялось всё, что связано с мотивом этого поступка, и вот что было обнаружено: 85 процентов из них не видели больше в своей жизни никакого смысла; при этом 93 процента из них были физически и психически здоровы, жили в хороших материальных условиях и в полном согласии со своей семьей; они активно участвовали в общественной жизни и имели все основания быть довольными своими академическими успехами.
Во всяком случае, о неудовлетворенных потребностях не могло быть и речи. Это тем более заставляет нас задать себе вопрос, каковы условия, делающие возможной попытку самоубийства, что должно быть встроено в "condition humaine", чтобы когда-нибудь привести человека к такому поступку, как попытка самоубийства, несмотря на удовлетворение повседневных потребностей. Представить себе это можно лишь в том случае, если человек как таковой – или если он им уже перестал быть, это, по крайней мере, было изначально – добивается того, чтобы найти в своей жизни смысл и осуществить его. Это и