на сиденье насколько возможно, я закрыл глаза и попытался уснуть.
В аэропорту «Шарль де Голль» сразу после приземления мой пульс начал ускоряться, как сумасшедший. Очереди на таможне, казалось, не будет конца, да и своего багажа я дожидался целую вечность. Выскочив, наконец, через стеклянные двери аэропорта на улицу, я бросился к первому же такси, как ребенок бежит к ларьку с мороженым. Я любил Париж и очень хотел поскорее прогуляться по его улочкам.
Но добирались мы до города очень медленно. Около шести вечера скоростная трасса оказалась забита машинами. В отличие от времени, проведенного в Стамбуле, прозябание в пробках было для меня делом привычным. Я был окружен людьми, для которых пробки на дорогах тоже стали частью ежедневной рутины: водители смотрели вперед без энтузиазма, отягощенные тысячами мыслей о прошедшем дне – что они успели сделать и что им предстоит завтра. Таким был и я, только на другой стороне земного шара. Вместо этого здесь я был пассажиром, пожирающим глазами пейзаж, такой знакомый и в то же время чужой, со стеной серых пригородных многоэтажек, возвышавшихся вдоль дороги, напоминавших мне о том, что в этом многомиллионном городе я не знаю ни одной живой души.
Джулиан забронировал мне отель на Елисейских Полях, но, когда такси остановилось перед входом, я не захотел выходить. Я чуть было не попросил водителя ехать дальше. Ничто не казалось мне более соблазнительным в тот момент, чем возможность покататься по парижским улицам, пока не сядет солнце и не зажгутся огни Эйфелевой башни, которые видно из любой точки города.
Однако, по словам Джулиана, мне предстояло увидеться с человеком по имени Антуан Гоше, но пока было непонятно, когда именно. Антуан должен был оставить для меня записку на стойке в гостинице, уточнив, где и когда мы сможем встретиться, – и я подумал, мало ли, может быть он уже сейчас ждет меня. В конце концов, Джулиан говорил:
– Антуан – очень интересный человек. Это может быть необычная встреча.
Такси покатило дальше вдоль Елисейских Полей, а я зашел в отель. Холл был переполнен. Десятки людей в деловых костюмах, с бейджиками на груди, выстроились перед стойкой регистрации, а еще больше собиралось в холле небольшими группами. Рядом со стойкой консьержа маленькая девочка плакала, сидя на чемодане. Унылая женщина стояла рядом с ней, пытаясь найти что-то в кошельке. Отовсюду слышались выкрики, смех, разговоры и слезы.
Полагаю, перелет, поездка из аэропорта и шум совсем вымотали меня, поскольку, добравшись наконец до регистрации, я думал уже не о ярких огнях ночного Парижа, а о стуле в кафе и напитке покрепче. Когда портье протянул мне ключ со словами: «Комната 1132», – не выдержал, даже не пытаясь разговаривать на французском:
– Нет, это совершенно невозможно. Не выше пятого этажа.
Портье взглянул на меня вопросительно.
– Я не могу… – начал было я, но остановился. Я не хотел ничего объяснять.
Подлинный «Я»? Ну что ж, вот еще часть подлинного «Меня». Я страдаю клаустрофобией;