вещей и что, вообще, это даже вовсе и не ее дом и сервис здесь безобразен. После беглого осмотра в замешательстве и даже с упреком по причине какой-то особой несправедливости, пусть и в таком незначительном моменте, она продолжила:
– Я же тут их положила! – Она начала старательно перебирать каждую вещь на столе и даже осматривать все так тщательно, как будто в этом и заключалась вся справедливость в лице двух совершенно простых атрибутов. И даже старый немецкий комод получил по заслугам и чуть было не треснул глубже от удара руки девушки.
– Придется взять! Точно ведь придется взять! – Она вспомнила про зажигалку, которая находилась в заднем кармане материного пальто.
– Ну, где же они?! Ладно! А впрочем, ничего не хочу делать, я и так устала и промокла, чтоб куда-то ходить и что-то делать, – воскликнула она, затем резко потупилась. – Ну вот. Уже полночь, – холодным и гробовым голосом так лениво и безалаберно добавила она. – Сегодня первое, а значит, послезавтра мой день рождения, – произнесла она вслух, со вздохом положив руки на колени.
«Отец должен прислать какую-то открытку», – вскользь подумав об этом, она рассмеялась, но тут же вспомнила, что вести себя нужно как можно тише, чтобы не разбудить мать, и посему умолкла.
Нынешнее положение ее не устраивало. Тесный дом, который походил больше всего на гостиную, хотя был и со вторым этажом, – данная ситуация была неопределенностью перед дальнейшей жизнью. Но больше всего она хотела съехать от матери! Она не заметила, как заснула, и вдруг буквально через миг уже солнце озарило ее глаза. Наступило утро.
«Неужели так быстро? Я ведь даже заснуть не успела», – в разочаровании заключила она про себя и медленно начала вставать с кровати, при это не веря, что сейчас как раз таки день и это все по-настоящему. Голова ее была тяжелой, а мысли утрамбованы, забиты в брикеты и одновременно разбросаны по всему усиленному сознанию девушки.
Еще со вчерашнего дня она не могла укротить сложившуюся ситуацию у себя в голове, нагнетавшую и без того слабые нервы столь юной особы. Открыв кран, чтобы умыться и принять душ, она скинула с себя тяжелую пыльную одежду, которая уж, может, с неделю не стиралась, но девушка была аккуратная, таким образом, что срок в неделю и только мог дать повод постирать ее свитер и джинсовые штаны, а не наличие пятен или запах прокуренной вони, который любая вещь унаследовала, если лежала в этом доме. Хотя неоднократно ее вещи купались полностью вместе с ней в холодном дожде. И в этот раз, а впрочем, каждый раз, вода, как всегда, была полуледяной. Хотя именно это ей было больше всего необходимо.
Ей всегда казалось, что если человек испытывает холод, то именно в этот момент он живет по-настоящему. «Почему так?» Она и сама не знала, должно быть, потому что их комнаты особо не отапливались, а на улице было всего ниже 12 по Цельсию, а может быть, лучшей жизни, которой