он в бункере не просто гость.
Элькин извлёк из ящика стола пару пластиковых карточек.
– Вот твои ключи от номеров в ВИП-секторе. Площади не такие уж большие, но оформлены со вкусом. А тебе, Аркаша, особый номер в Премиуме – всё как ты любишь.
– Ты так и будешь изображать распорядителя отеля? – с улыбкой спросил Тер-Григорян.
– Это только для Аркаши, – хихикнул Элькин, – у настоящего распорядителя сейчас забот хватает, там публика совсем другого сорта.
У Григория Тимофеевича Бельского забот действительно хватало. Холл первого этажа Главного корпуса ЦКБ был на время переоборудован в своеобразный ресепшен. От входа, напротив которого стояли молчаливые люди с оружием, и до стойки тянулась нескончаемая очередь: блеск золота и бриллиантов, сумочки из крокодиловой кожи, меховые жилетки, маленькие собачки, строгие костюмы ручной работы и рваные джинсы со стразами. Это был «цвет» московского общества. И сейчас всё это общество галдело, собачки тявкали, гламурные показно матерились. Стояла невыносимая вонь от смешения нескольких сотен брендированных парфюмов. Григорий Тимофеевич подумал, что ни одна санобработка это всё не перебьёт. Хорошо ещё, что сигареты и алкоголь отбирали при первичном досмотре, иначе бы тут вообще было не продохнуть.
Какая-то девица молотила кулачками по стойке и визгливым голоском вопрошала, «почему её поселили в та-акой аццтой?», рядом с ней небритый и нестриженый мужчина средних лет вещал, что он Анджей Монахов, известный телеведущий и журналист; он негодовал, почему его нет в списках. Он приехал сюда со своим другом-бизнесменом – бизнесмен в списках был, а его не было.
Бельский в очередной раз восхитился прозорливостью и предприимчивостью Николая Ароновича. На самом деле не было никаких списков, были базы узоров сетчатки глаза. Все, кому гарантированно полагалось получить место в бункере, в эти базы попали. В дополнение счастливчика просили предъявить паспорт. Узоры сетчатки были получены сетью поликлиник «Славянский-медикал» в ходе плановых медосмотров.
Но загвоздка состояла в том, что гражданам, которые считали себя самыми умными, хотелось протащить с собой попутчиков. По распоряжению Элькина их следовало отправлять в свободное плавание, если только они не обладали полезной специальностью. Лишние рты в бункере ни к чему. Через шестнадцать часов бункер должен был перейти в режим полной автономности – кто не успел, тот опоздал, – но поток новых постояльцев казался нескончаемым.
Особо ретивых скандалистов выводила охрана. Григория Тимофеевича так и подмывало велеть, чтобы их там расстреливали, это порадовало бы кое-кого – многие из присутствующих желали своим соседям смерти, долгой и мучительной.
От шальных мыслей его отвлёк подбежавший паренёк-распорядитель:
– Григорий Тимофеевич, некий Александр Берберов просит вас подойти.
– Что значит «некий Берберов»?! – проорал хриплым басом бородатый мужик в волчьей шубе, невесть как услышавший разговор. – Берберова