её к себе в общагу. Мой сожитель по комнате ушёл спать куда-то, оставив нас вдвоём.
Она в начале недоумевала, куда я её привёл, но её мысли на этом не акцентировались. Тем дело в общем и закончилось, что я её соблазнил. Хорошо было то, что это б+ыл выходной и нам не надо было в институты.
В общем день мы провели вместе. А в дальнейшем начали встречаться. И благо, деньги были, я снял нам малосемейку где-то на Алтуфьевском шоссе, по тем годам дальше был если только посёлок Восточный, метро тогда там ещё не было, и приходилось ехать на автобусе. Так наша совместная жизнь началась с анекдотов.
Прикалываясь я звал её «Никакая Маша» или если коротко, то «Аллё-на», а я отзывался на «Витёк», а позже на «Митёк», когда появились неформалы, именовавшие себя «Митьками». А иногда, проигрывая ей в дурашливых баталиях, сокращал ещё больше имя нарицательное этого домашнего любимца и говорил ей: «Всё, сдаюсь. «Никака!»».
Нас очень ещё связал языковой момент. Она изучала немецкий язык в институте, а его знал я очень хорошо, ну как родной. Всё же дед природный немец, мать – соответственно на половину и я сам на четверть. Мы с ней и говорили на немецком. Она изучала в институте китайский язык и факультативно изучала японский. Иероглифы одни и те же, правда у японцев ещё есть две слоговые азбуки, да и сам язык сильно отличается. Она их изучать стала с ноля. И я, имея некоторую тягу и способности к языкам, составил ей пару. Учить иероглифы мне, было не тяжело имея отличную зрительную память. В дальнейшем между собой мы три дня в неделю общались на китайском и по два дня на японском и немецком. Так мы отучились почти год.
Весной в стране сначала медленно, а потом очень бурно начались процессы обновления. На место руководителя КПСС в стране пришёл достаточно молодой и энергичный политик. До него, в стране была реальность стабильного застоя. Конечно, всем гражданам хотелось чего-то нового в качестве своей жизни, которая у каждого одна. Кто бы на тот момент сказал, что этот демагог и политический импотент реальный враг народа, суть которого тот же Сергей Мавроди( тот, который говорил, мы не халявщики, мы партнеры) с его МММ, только калибром много больше, а как личность ничтожен и много меньше. По факту человек сделал то, к чему стремились заграничные враги нашей Родины и не понёс за это наказание. А где же декларируемое равенство перед законом. Вот с этого момента я и понял: спасение утопающих дело рук самих утопающих, а бумага, она всё стерпит. Что в принципе меня и подготовило к тому, что на закон я стал смотреть как на помеху, тем более, что они – законы, по сути перестали работать. Дичь времён Октябрьского переворота – грабь награбленное. Но это будет позже, пока же мы просто учились.
На следующий учебный год, я уже сам работал как тренер по каратэ и от желающих попасть в спортзалы не было отбоя, что активно подогревали боевики из видео салонов.
Ещё через год, когда в страну стали приезжать первые иностранные специалисты, я сдал экзамен на свой первый чёрный пояс, а через пол года, выполнил норматив кандидата в мастера спорта.
В стране цвёл бардак под сладкоголосые речи демагога: «Решением важнейших…».
К моей радости отмерла и система