забывать то, что видел там, когда возвращался, чего ранее со мной никогда не случалось. Манусов уверял, что в процессе тренировок память вернётся и я всегда буду помнить, что и как там делал.
Более трех лет я потратил на то, чтобы безболезненно ставить заслон, доводя эту процедуру до автоматизма, и тренировать память, а именно трансформировать потоки полученной информации в нужные части головного мозга. Наконец, Манусов стал позволять мне «летать». Я часами находился вне своего тела, и это доставляло мне огромное удовольствие. За долю секунды я покидал комнату, вылетая в затворённое окно, не замечая никаких преград. Стены домов, закрытые двери и окна, густой лес, горы – ничто не могло преградить мне путь, я проходил все препятствия насквозь или облетал вокруг. Как мне заблагорассудится!
А небо! Я мог лететь так высоко, как только хотел! Имей я больше времени и отсутствие какого-либо контроля, я бы мог улететь в космос и оттуда наслаждаться видом нашей планеты. Но даже не улетая далеко, я получал огромное удовольствие от того, что мог с высоты птичьего полёта наблюдать за своим городом. Сверху Москва казалась не такой живой и многолюдной, как внизу, в бурлящем слое. Я видел дома, дома, вокруг одни дома! Величественно и красиво выглядел её центр, окружённый постройками окраин. А ночью, в свете уличных фонарей его сияние было видно за несколько километров. Извергающиеся дневные потоки жизненной энергии в вечернее время становились всё слабее, пока окончательно не стихали до нового восхода солнца. Ночное время я любил больше всего: город становился тише, как будто дремал, периодически вздрагивая и пробуждаясь от какого-нибудь резкого шума. Потом его дыхание снова замедлялось. Можно было любоваться истинной красотой Москвы, созданной руками человека в разные исторические эпохи. Я хватался за пик самой высокой в городе Останкинской башни, или просто зависал в небе и наблюдал… рассматривал…
В один из таких дней, совсем неожиданно для меня, произошло то, что изменило всю мою дальнейшую жизнь.
Ранней весной, в один из тихих, слегка ветреных вечеров, перед возвращением в тело после очередного своего полёта, неожиданно краем глаза я заметил какой-то посторонний, совершенно непохожий на уличный, свет, промелькнувший недалеко от меня. Я резко обернулся и увидел, как этот свет стал с молниеносной скоростью отдаляться, пока совсем не исчез вдалеке. Я рванул за ним. Наконец опять его увидел: он становился всё ближе и ближе. Вскоре я его догнал. Уже приблизился настолько, что смог разглядеть очертания человека, от которого струился этот свет. Когда я его окликнул, человек стал замедлять свои движения. Я явно был быстрее, даже если бы он не остановился, вскоре я всё равно смог бы его догнать.
Я подлетел ближе и увидел её!
Это была девушка, на вид – около двадцати лет. Её русые, чуть волнистые волосы спадали на хрупкие плечи, обрамляя бледное, овальное лицо. Под светлым облегающим платьем её тело казалось очень тонким. Большие голубые