к лицу, мягко коснулся губами запястья. Я спрятала ладонь за спиной и покраснела от смущения. Макгранты дружно смотрели на меня, причем Ник – с лукавой улыбкой, а Изабель и Коннор – с прямо-таки отеческой заботой. Странно, ведь они молодые, а такие взгляды должны быть у очень солидных, много повидавших людей. От размышлений отвлек возмущенный длительной голодовкой рев моего желудка, от которого у меня даже уши покраснели. Зато мои спутники поторопились отправиться на обед.
В ресторане было немного гостей, поэтому мы комфортно расположились на веранде с прекрасным видом на океан. Заказав блюда, Коннор и Николас пару минут рассматривали меня, вернее, изучали. Создавалось ощущение, что меня потрошили, словно старый чемодан, выкладывая все наружу и определяясь с дальнейшим использованием: нужное или ненужное. Снова стало неловко. Николас, склонившись ко мне, с улыбкой, но вполне серьезно заявил:
– Мне сложно поверить, что такая красивая девушка отдыхает одна. Я бы ни при каких обстоятельствах не отпустил свою женщину одну куда бы то ни было. О чем только думают мужчины вашей семьи!
Я грустно улыбнулась:
– Все мужчины моей семьи лежат на кладбище и, к сожалению, ни о чем думать больше никогда не смогут. Особенно обо мне. Тем более я уже большая девочка, мне через два месяца двадцать пять исполнится, вряд ли найдется хоть один человек, который сможет заставить меня что-то делать или указывать, как жить.
Николас странно ухмыльнулся, обменявшись взглядами с Коннором, а Изабель рассмеялась:
– Ты права, Милана, че-ло-век не сможет. Но в жизни все невероятным образом и неожиданно меняется, что иногда стоит задуматься: а так ли незыблемы наши утверждения?
Я недоуменно уставилась на нее, не понимая, о чем меня сейчас пытаются предупредить. И вообще, разговор начал раздражать. Такое ощущение, что я подопытный объект, простушка для умудренных аристократов. Поэтому, отвернувшись к океану, решила спокойно пообедать, а потом прекратить «неподобающее» знакомство. Неожиданно в разговор вступил Коннор:
– Милана, скажите, кто глава вашего клана?
Я повернулась и немного раздраженно ответила:
– Я не понимаю вас, господа. Я говорила Изабель, что в России нет кланов. Более того, и вам сказала, что моя семья погибла три года назад. Клана у меня нет! Мне непонятен столь пристальный интерес к моей персоне и к моей семье. Извините, но мне неприятен этот разговор, я потеряла аппетит.
Я резко встала, намереваясь уйти. Они тоже встали все втроем. Судя по лицам, дошло, что перегнули палку. Извиняться за Макгрантов выпало Изабель:
– Я прошу прощения, Милана, за себя и за своих мужчин. Мы не хотели расстраивать тебя. Потом ты поймешь причину нашего поведения и недоверия. Мы бы с удовольствием продолжили общение, а если тебе не понравятся какие-то наши вопросы или поступки, ты нас осаживай, никаких обид. – Она взяла меня за руку и говорила тихо, с виноватыми нотками в голосе: – Просто мы привыкли к другому поведению и немного отвыкли