с их помощью превзойти ласкающее тепло Мерлинфорда, а садовник получил указание переправить в дом все до единого горшки с цветами.
– Осталось только перекрасить белых кур, – съязвил дядя Мэттью.
Приготовления, казалось, шли как по маслу, и все же лоб тети Сэди тревожно морщился из-за того, что она собрала большую гостевую компанию из девушек и их мамаш, но не разбавила ее достаточным количеством молодых людей. Ровесницы тети Сэди были рады привезти своих повзрослевших дочерей, но с сыновьями дело обстояло иначе. Партнеры по танцам в это время года пользовались повышенным спросом. Перекормленные приглашениями, они были не настолько глупы, чтобы по первому свистку тащиться в Глостершир, в дом, где ты еще ни разу не бывал и не можешь быть уверен, что найдешь там тепло, роскошь и тонкие вина, которые привык получать как должное, где нет перспективы встретить хоть одну известную в твоем кругу чаровницу и где не обещают верховую прогулку, не говоря уже об охоте, хотя бы на пернатую дичь.
Дядя Мэттью слишком уважал своих лошадей и фазанов, чтобы отдать их на поругание каким-то неизвестным безусым юнцам.
Таким образом, возникла патовая ситуация. Десять особ женского пола – четыре матери и шесть девиц – стекались из разных концов Англии, чтобы оказаться в доме, где их ждут еще четыре женщины (мы с Линдой были не в счет, но тем не менее тоже носили юбки, а не брюки и слишком повзрослели для того, чтобы держать нас в классной комнате безвыходно) и только двое мужчин, один из которых не вырос из коротких штанишек.
Телефон раскалился докрасна, по всем направлениям полетели телеграммы. Тетя Сэди отбросила всякую гордость, перестала притворяться, что дела идут как надо и она приглашает мужчин ради них самих, и исторгла несколько отчаянных криков о помощи. Мистер Уиллс, викарий, согласился оставить миссис Уиллс дома и отобедать в Алконли без дамы. Это была первая их разлука за сорок лет. Миссис Астер, жена поставщика, пошла на такую же жертву, а ее младший сын, которому не исполнилось еще и семнадцати, был спешно отправлен в Оксфорд покупать себе готовый фрак.
Дэви Уорбеку было велено оставить дома тетю Эмили и приехать одному. Он согласился, но неохотно и лишь после того, как осознал истинные масштабы катастрофы. Пожилые кузены и дядюшки, о которых многие годы никто не вспоминал, были побеспокоены, как загробные духи, и призваны материализоваться. Почти все они отказались, причем некоторые – в весьма грубой форме, каждого из них в свое время так глубоко обидел дядя Мэттью, что о прощении не могло быть и речи.
Наконец дядя Мэттью почувствовал, что должен взять ситуацию под свой контроль. Он и гроша ломаного не дал бы за этот бал и не вменял себе в обязанность ублажать гостей, считая их скорее неотвратимой ордой варваров, чем компанией дорогих его сердцу друзей, созванных для совместного развлечения и веселого пиршества. Его интересовало лишь душевное спокойствие тети Сэди. Дядя Мэттью не мог видеть ее такой взвинченной и решил принять меры. Он поехал в Лондон и посетил последнее перед каникулами заседание Палаты лордов. Эта поездка оказалась исключительно плодотворной.
– Стромболи,