год. Витело, величайший средневековый специалист по оптике, живет в Витербо, где временно пребывает Римская курия. Он приехал в качестве посланника чешского короля Пржемысла Отакара II, претендовавшего на императорскую корону. В своей «Оптике» польский ученый рассказывает, как он часто на закате приходил к водопаду рядом с купальнями Скоппьо, неподалеку от города, и наблюдал за преломлением солнечных лучшей в «бурном потоке».
Витело не рассказал нам, кто из членов Курии вместе с ним пытался понять физические законы радуги, но мы знаем, что в те же годы в Витербо бывали еще четверо ученых, изучавших зрение. Правивший тогда папа, Иоанн XXI (Петр Испанский), был известным медиком и написал важный трактат по офтальмологии. Английский францисканец Иоанн Пекхам преподавал богословие в куриальном университете, ему принадлежит «Общая оптика», которую стали использовать в школах в качестве учебника. Папский капеллан Кампано из Новары прокомментировал «Начала» Евклида, тем самым дав оптике математический инструментарий. Доминиканец и папский исповедник Вильгельм из Мёрбеке переводил Аристотеля и другие греческие научные сочинения, а в какой-то момент взялся и за философию света, о чем в предисловии к «Оптике» с восхищением вспоминает все тот же Витело.
Десятью годами раньше Роджер Бэкон отправил Клименту IV несколько своих крупных сочинений, в них он тоже затрагивает вопросы оптики. Этот ученый францисканец из Оксфорда даже написал специальный трактат «О лучах». За одно десятилетие, в 1267–1277 годах, все важнейшие для Средневековья тексты об оптике, пережившие Возрождение, были либо созданы, либо нашли распространение при папском дворе в Витербо.
2. Существование такого круга ученых поставило передо мной ряд новых, неожиданных исторических вопросов. Мое удивление возросло еще больше, когда я обнаружил, что Бэкон много внимания уделяет одному, на первый взгляд, курьезному вопросу: может ли человек омолодиться и отсрочить старость, иными словами – продлить себе жизнь. Он считает, что оптика и макробиотика неразрывно связаны. Только науки, основанные на опыте, – оптика, астрономия и алхимия – способны вернуть молодость и отсрочить старость. Эти мысли Бэкона подсказали мне, что, как и в области оптики, в продвижении «продления жизни», prolongatio vitae, культурное посредничество куриальной элиты оказалось определяющим фактором.
Что же именно значит интерес пап и кардиналов к наукам о природе и теле, только что пришедшим на Запад благодаря влиянию арабских мыслителей, в частности Авиценны и Альхазена? Исключительно культурный запрос? Одним словом, интенсивное развитие знаний в Риме XIII века заставило меня задуматься над проблематикой тела в этом конкретном контексте[1].
3. К этой истории я присматривался и с другой точки зрения. Завещания членов Курии, написанные в XIII веке, показывают, как они представляли себе судьбу собственного праха после смерти[2]. Некоторые кардиналы, в особенности французы, предписывали расчленение