вас понял, – кивнул Сафьянов, – и прошу передать следующее. Во-первых, предложение вашего Бакланова меня не заинтересовало. Московский филиал мне самому нужен. Во-вторых, силовыми методами против меня действовать не рекомендую. Этот путь пройден, у самого мускулы наросли. В-третьих, интриги плести также не советую. Расплетать их научены. Все понятно?
– Жаль, – произнес Владимир Иванович. – Очень жаль.
Бакланов позвонил сам через три дня. Разговор вышел долгим, поначалу напоминал дипломатические переговоры, но завершился весьма жестко. Причем особо жестко повел себя Сафьянов после того, как Бакланов заявил, дескать, история с фирмами «Аврора» и «Заря» должны были показать, что не мальчики на Диминой дороге встретились.
– Однако мальчики ваши в лице одного не слишком-то мальчика вынуждены были передо мной извиниться, – напомнил Дима, помянув в душе мерзким словом Пашу Кисина, и услышал в ответ:
– То была проба сил.
Затем, в течение месяца, случились два неприятных события. На московский филиал сначала напали неизвестные с оружием, но были жестко отбиты. А потом набрели налоговые инспекторы, но были мастерски нейтрализованы. Пришлось, конечно, подключить серьезные связи, попутно выяснив личность нахального Петра Семеновича. Он оказался из того самого болота, которое Сафьянов сразу предположил, при этом очень и очень большого.
Серьезные связи помогли, Петр Семенович по прозвищу Баклан ушел на свое дно, как предполагал Дима, если не навсегда, то надолго. Однако ошибся.
Звонок прозвенел в июне и в самом неожиданном месте – в Греции, куда он отправил отдыхать жену Ларису, сестру Лизу и маму Любовь Петровну. Дамы две недели развлекались на море, вернулись полные впечатлений и с кипой фотографий. Диму не очень интересовали пейзажи Эллады, милых его сердцу женщин он предпочитал лицезреть в натуральном виде, но в один из вечеров все же согласился посмотреть фото. И вот на одном из них он обнаружил знакомое лицо. Мужчина явно не позировал, просто был случайно выхвачен объективом, получился несколько размытым, однако же узнаваемым.
– Кто это? – как бы невзначай поинтересовался Дима, обращаясь сразу ко всем женщинам.
– Павлик, – безмятежно сообщила мама. – Жил с нами в одной гостинице. Очень милый мужчина. Он нас развлекал.
– Кого именно? – Дима постарался, чтобы прозвучало это легко, с эдаким ничего не значащим юмором.
– Да всех вместе, – столь же легко, без малейшего подтекста откликнулась Лариса.
– Чего же его на фотографиях почти нет? – продолжал допытываться муж, брат и сын.
– А он не любит фотографироваться. Считает, что не фотогеничен. Хотя мужчина очень симпатичный, – пояснила Любовь Петровна и вдруг, что-то заподозрив, приняла боевую стойку. – Да ты уж не ревновать ли собрался? Совсем с ума сошел?! Ты Ларочку даже не смей подозревать! А Лизонька – женщина свободная, если бы Павлик принялся ухаживать, лично я бы не возражала.
Лиза, которая