в карман пиджака и достал медицинскую маску. И тут же надел ее. Клавдий Мамонтов заметил на его руках латексные перчатки.
– Привет, – хрипло сказал полковник Гущин. – Спасибо, что приехал. Пойдем во двор, надо поговорить.
Мамонтов поймал взгляд дежурного у КПП – тот смотрел на Гущина странно: с какой-то затаенной жалостью и недоумением.
Сразу после окончания карантина Клавдий Мамонтов краем уха слышал о Гущине лишь то, что тот в середине апреля на пике эпидемии в Москве заразился и заболел коронавирусом. Болезнь протекала очень тяжело. Он находился в инфекционном госпитале полтора месяца – из них почти три недели в реанимации, был и на искусственной вентиляции легких. Затем его выписали домой. Через две недели, уже летом, в июне он вышел на работу. Ему стало плохо прямо на улице – он едва не задохнулся тогда. На «Скорой» его снова отвезли в госпиталь, где лечили еще две недели.
Судя по всему, с больничного он вышел совсем недавно.
– Клавдий, поработаешь со мной? – спросил полковник Гущин. – Снова, как в прошлый раз?
Мамонтов знал, что он имеет в виду то дело об убийствах на Патриарших прудах и в Бронницах, на котором судьба впервые свела его с полковником и… с ней… с Катей [3]. Они были с ней напарниками в том деле, а Гущин – их шефом.
– Мне неловко вам отказывать, – сказал Мамонтов. – Но в этот раз я пас. Я не могу быть здесь в Главке. По личным причинам, Федор Матвеевич.
– По каким личным причинам? – спросил Гущин.
– Она с вами всегда работает. Вы знаете, кто…
– Ее не будет в этом деле. Екатерину я привлекать не стану. К тому же ее нет в Главке. Она в командировке, пресс-служба другими делами сейчас занята. А я официально для всех пока еще на больничном, на реабилитации. Вы поссорились с ней?
– Мы не ссорились. Просто она… не хочет меня видеть. А я не желаю навязываться.
– Повторяю, ее сейчас нет в Главке. Вы не встретитесь с ней здесь даже случайно, пока ты будешь работать в паре со мной.
– Тогда ладно. А что за дело, Федор Матвеевич?
– Нет вроде пока никакого дела. Есть лишь предчувствие, фантом. Но возможно ДЕЛО скоро случится. Вот-вот…
Клавдий Мамонтов воззрился на Гущина. Это как же понимать?
– Наша жизнь кардинально изменилась, – заявил полковник Гущин, достал из кармана пачку сигарет, сунул по привычке сигарету в рот – нелепо под маску и… сразу выбросил. – Я вот курить не могу. Не бросил. Просто не могу. Кашлем захожусь сразу. А все в стороны шарахаются, как от зачумленного. Я с некоторых пор не могу и… Ну, то, что я делал раньше легко, не думая, самые обычные вещи – теперь все это превратилось в некое непреодолимое препятствие. Для меня.
– Не врубаюсь что-то я, Федор Матвеевич.
– Ты мне нужен, Клавдий. Ты умный. Ты внимательный. Ты собран, не заторможен. Ты видишь детали и обращаешь внимание на мелочи. Ты делаешь то, что делал я сам, когда мог… Я хочу, чтобы ты не просто работал со мной. Я хочу, чтобы ты стал моими глазами и моими