наружу.
Как внешне, так и внутренне здание школы было прекрасно и по-своему загадочно, но особую роль играл комплекс за ней. Это место не бывало неприятно взору – оно всегда благоухало и пленило: дождь – исключительно музыкальный, сопутствующий завыванию минорного ветра, снег – исключительно блестящий, морозный день, никакой гололедицы там, где её не надо, солнце – исключительное разнообразие цветов вокруг, мажорные напевы птиц и переливание ручейков, широколиственные деревья, создающие прохладный тенек над скамеечками, шатры с прохладительными напитками и зоны «повышения мастерства», сооруженные точно на все случаи жизни и оборудованные первоклассным снаряжением. Здесь можно было бы проводить свободное время и наслаждаться природой, но, когда занятия прекращались, ученикам запрещали посещать данное место («чтобы вы случайно ничего не сломали или не испортили, а то вдруг придётся менять что-то, а это же деньги!» – слышал как-то Амос ответ преподавателя на вопрос ученика: почему он не может задержаться). Помимо физического направления здесь, конечно же, расположились и направления искуссников: медитация, свободное рисование, дополнительные занятия по настраиванию музыкальных инструментов (исключительно в изолированных боксах) и непонятные для Амоса уроки по смотрению часами на какой-то предмет или несколько предметов, чтобы лучше понять природу света или вещества. Совсем недалеко от Оздоровительного комплекса, находился и Естественно-научный. В нем мало кто бывал: там стояли «странные теплицы, и зачастую что-то взрывалось» (многие страшились туда ходить, боясь, что они либо отравятся, либо их чем-то убьёт; для Амоса это казалось нелепицей, но такой нелепицей, которая и его порой бросала в дрожь).
– Шаг, шаг – выпад! – слышались вдалеке команды мастера по фехтованию.
– Hola, мисс Хидден. Кто мой партнёр? – спросил, торопясь, Амос.
– Пока вы, мистер Эбейсс, не перестанете быть чем-то раздраженным, – ровным тоном прозвучал ответ, – я не начну с вами занятие. Влево, господин Горьсъел! – крикнула она нелепо двигающемуся мальчику, когда его плеча коснулись шпагой.
– Моя фамилия Гарсэлл, мисс! – пропыхтел, уставши, он.
– А владеешь своим телом, будто Горьсъел! – громко сказал мастер с соседней поляны и помахал мисс Хидден.
– Благодарю за пояснение моему ещё не выросшему ученику, мистер Силь, – также громко отозвалась мисс Хидден и помахала в ответ, улыбнувшись, словно это её любимый момент в фильме, который она ни раз пересматривала, но все равно любит.
– Прошу прощения, мисс Хидден. Моё настроение не должно грубо и неправильно сказываться на других людей, в особенности, если у меня к ним имеется уважение, – отпустив глаза, проговорил вырученные слова Амос, когда мисс Хидден повернула к нему голову.
– Молодец, Амос, – она, утвердительно махнула головой, тем самым сказав, что он может брать шпагу. – Сегодня ты должен был быть в паре с одним