кто знает, возможно, его недавнее случайное знакомство на симфоническом концерте с Терезой выльется во что-то серьезное. Она была слишком молода для него, и поначалу Майкл даже сердился на себя за необоснованные надежды. Но прошло немного времени – и в его квартире раздался звонок:
– Майкл, вы что, решили помучить меня? Почему вы мне не позвонили?
Эти слова могли означать что угодно. Они вместе поужинали, а потом Тереза пригласила его к себе.
Но только ли по настоящей любви тосковал Майкл? Не было ли здесь чего-то еще? Однажды утром он проснулся с пронзительным ощущением, что лето, которого он ждал все эти годы, никогда не наступит и что господствующая в этих местах отвратительная сырость успела пропитать его до мозга костей. Здесь никогда не будет теплых ночей, напоенных ароматом жасмина. Никогда не будет теплого ветерка, дующего с залива или с реки. Как бы то ни было, придется с этим смириться, сказал себе Майкл. Теперь Сан-Франциско – его родной город. Стоит ли мечтать о Новом Орлеане?
И все же временами Майклу казалось, что Сан-Франциско утратил свои сочные кирпично-красные и охристые тона, а вместо них приобрел унылый цвет сепии. И что небо над городом, такое же тускло-серое, притупляет все эмоции.
Даже прекрасные здания, которые он реставрировал, иногда казались не более чем сценическими декорациями, лишенными подлинных традиций, – хитроумными ловушками, предназначенными для имитации никогда не существовавшего прошлого и призванными вызвать ощущение прочности бытия в людях, живущих одним днем и панически боящихся смерти.
И тем не менее Майкл никогда не сомневался в том, что удача на его стороне и что впереди его ждут хорошие времена и радостные события.
Такова была прежняя жизнь Майкла – та жизнь, которая первого мая этого года практически завершилась, ибо он утонул, а после был возвращен из небытия, преследуемый и одержимый какой-то возложенной на него миссией, обреченный на бесконечные странствия между миром живых и миром мертвых. Он не решался снять с рук черные перчатки, ибо боялся, что на него хлынет поток бессмысленных видений, но даже перчатки не могли его спасти, поскольку теперь он обрел способность получать сильные эмоциональные импульсы от людей, даже не дотрагиваясь до них.
С того ужасного дня прошло уже три с половиной месяца. Тереза ушла. Друзья – тоже. А Майкл стал узником в своем собственном доме на Либерти-стрит.
Он сменил номер телефона, а горы приходивших на его адрес писем оставлял без ответа. Если возникала необходимость в чем-то, что нельзя было заказать с доставкой на дом, тете Вив приходилось пользоваться задней дверью, чтобы отправиться за покупками.
На редкие звонки она мягко и вежливо отвечала всегда одной и той же фразой:
– Нет, Майкл здесь больше не живет.
Ее слова всякий раз вызывали у Майкла смешок: тетя говорила правду. Газеты сообщали, что Майкл «исчез», и это тоже его смешило. Примерно раз в десять дней он звонил Стейси и Джиму