ошибочно используют оружие так, словно существуют невидимые границы или правила, диктующие поведение. Не делай так. Используй движения, которые выучила на футболе, и тайные рукопожатия, которые вы придумали с Эмили, – это ключ к победе. То, что нет явной возможности нанести удар, еще не значит, что ты не можешь одержать победу. Всегда есть лазейка и способ ошеломить противника. Просто для этого нужно творческое мышление и отсутствие границ, которые ты сама для себя и установила…
– Возьми, что нужно, – говорю я Эшу, но, оторвав взгляд от ящика с ножами, замечаю, что его нет рядом. – Эш?
Поворачиваюсь и вижу, что он с любопытством разглядывает мою комнату и наверняка извлекает из этого самую разную информацию обо мне. На лице – что-то похожее на недоумение, как будто мои вещи удивляют его, чего он совсем не ожидал. Следую за его взглядом к моим фотоколлажам и книжной полке, заставленной безделушками, собранию книг о разных растениях, старым маминым дискам с музыкой и фильмами, большинство из которых потрепаны и покрыты царапинами – так часто мы с Эмили крутили их. Глядя на все это, понимаю, что месяц назад я бы назвала эти вещи самыми обычными, ничем не примечательными или заныла бы, что хочу новый айпод. Но сейчас все они кажутся мне бесценными – будто каталог моего детства, полный воспоминаний, которые не выразить словами. И я спрашиваю себя: увижу ли я все это еще когда-нибудь? Буду ли я когда-нибудь сидеть на сооруженной папой кровати, слушая музыку вместе с Эмили и обсуждая планы на выходные?
– Так, посмотрим, – говорит Эш. Он подходит к комоду и одобрительно кивает, разглядывая ножи. – Что ж, неплохо.
– Хочешь сказать, потрясающе? – Я перевожу взгляд на ящик и коллекцию ножей, которой всегда страшно гордилась.
– Ну, не так круто, как у меня, – усмехаясь, говорит он. – Но только потому, что тебе недостает кое-каких антикварных вещиц.
Я выгибаю бровь.
– Хочешь, чтобы я тебе завидовала? Я уже завидую.
– Может, я просто хочу убедить тебя приехать ко мне в Египет, когда все закончится, – хитро улыбается он.
Косо смотрю на него:
– Думаешь, твоим родителям это придется по душе?
– Ты? Лишенная наследственных прав перворожденная дочь Львов и Медведей, на которую все охотятся… против чего тут возражать?
И хотя он смеется, по его голосу ясно, насколько серьезен весь этот сыр-бор с моей семьей. Пока что в мире Стратегов для меня нигде нет места.
– Надо держаться подальше от окон, – говорит Эш, меняя тему разговора. – И не включай свет. Хорошо бы найти что-нибудь до захода солнца.
– Непременно. – Я прекрасно понимаю, что время ограничено. Возвращаю двойное дно на место и закрываю ящик.
– Можешь дать мне какую-нибудь подсказку, где и что искать? – спрашивает Эш.
Я осматриваю комнату, не зная, как объяснить ему, что в доме может выглядеть необычно.
– Ты сейчас рассматривал мою спальню так, как будто… – начинаю я. – Ну да, там беспорядок, и она показалась тебе неряшливой, правда?
– Она показалась мне жилой, – отвечает Эш,