Слишком она мала. Скоттам нужна земля, но у скоттов имелись свои враги: они воевали с норманнами из Страт-Клоты и с островов, которые отвлекали на себя короля Константина. Ирландские норманны яростны в бою, но редко объединялись под властью одного конунга, хотя корабли с драконьими головами постоянно пересекали Ирландское море, доставляя воинов, обживающих дикое западное побережье Нортумбрии. Даны стали теперь осторожнее в отношении Британии, и их суда уходили дальше на юг в поисках легкой добычи. А саксы все набирали и набирали силу. Так что однажды, как я понимал, Нортумбрия падет и достанется, скорее всего, именно саксам. Я не хотел этого, но противостоять такому исходу все равно что обнажать клинок против судьбы. И если от судьбы не уйти, во что я твердо верил, то лучше уж пусть Уэссекс унаследует Этельстан. Эльфверд – мой враг. Его родичи ненавидели меня и, овладев Нортумбрией, обрушили бы всю мощь саксонской Британии на Беббанбург. Этельстан поклялся защищать меня, равно как я поклялся защищать его.
– Он использует тебя! – с горечью заявила мне Эдит, когда обо всем узнала.
– Этельстан?
– Ну конечно! С какой стати тебе помогать ему? Он нам не друг.
– Я всегда любил его.
– А вот любит ли он тебя? – осведомилась она.
– Я дал клятву защищать его.
– Ох уж эти мужчины и их клятвы! Думаешь, Этельстан сдержит слово? Веришь, что он не вторгнется в Нортумбрию?
– Не вторгнется. Пока я жив.
– Он же лис! – воскликнула Эдит. – Он властолюбив! Ему хочется стать королем Уэссекса, королем Мерсии, королем Восточной Англии, королем всего! И ему все равно, через что или через кого придется переступить, лишь бы достичь своей цели. Ну конечно, он нарушит свою клятву! Он ведь никогда не был женат!
– А это-то здесь при чем? – Я воззрился на нее.
Эдит смутилась.
– В нем нет любви, – пояснила она, озадаченная моей несообразительностью. – Его мать умерла, давая ему жизнь. – Супруга осенила себя крестом. – Всем известно, что дьявол метит таких детей.
– Моя мать умерла, давая мне жизнь, – возразил я.
– Ты – дело другое. А ему я не доверяю. И когда Эдуард умрет, тебе следует остаться дома!
Это было ее последнее, горькое слово. Эдит сильная и умная, и только дурак не прислушается к совету такой женщины, однако ее натиск пробудил во мне гнев. Я знал, что она права, но мое упрямство и ее настойчивость лишь укрепили во мне решимость сдержать слово.
Финан соглашался с Эдит.
– Если ты пойдешь на юг, я, конечно, пойду с тобой, – сказал мне ирландец. – Но нам не стоит туда идти.
– Хочешь, чтобы Этельхельм остался в живых?
– Я хотел бы загнать ему Похитителя Душ в вонючую задницу, так чтобы у него глаза на лоб вылезли, – процедил Финан, имея в виду свой меч. – Но охотно предоставлю это удовольствие Этельстану.
– Я поклялся.
– Ты мой господин, – заявил он. – Но круглый дурак при этом. Когда