знать, когда в городе все успокоится, – опустил крышку люка Стефан. На том и порешили.
Ранним утром 1 мая Стефан вошел в уже открытый хлопцами киоск. Восьмигранная будка был сделана в виде старинного караульного поста. Ее хотели снести за ярко выраженную «панскую архитектуру», но так и не удосужились. Будка была завалена пачками старых газет, журналов, брошюр, среди которых Полубинский устроился весьма удобно. Из окошечка открывался прямой, ничем не загороженный вид на только что воздвигнутую трибуну.
В «батальоне смерти» было немало немецкого оружия, но Стефан предпочитал добрый старый «Радом», из своего нагана он выбивал девять из десяти. К тому же «Радом» не оставлял на месте стрельбы никаких гильз. Это было бесценное свойство для тайных операций. Револьвер с полностью набитым барабаном был тщательно вычищен и готов к бою. Оставалось только ждать, когда появится цель и когда она выйдет на мушку.
Стефан почти не волновался. Его охватил азарт охотника, поджидающего дичь. Он не сомневался в успехе дела. Его гарантировала полная неожиданность выстрела, надежное оружие и хорошо продуманный отход. Этот выстрел услышит вся Польша. Его услышат в Лондоне и Москве, в Берлине и в Варшаве… Разумеется, одного генерала заменят на другого, но ведь все же поймут, что Польша и в самом деле не сгинула, что народ сбросит захватчиков и тех, и других, в каких бы мундирах они не ходили.
С каждым часом на площади становилось все люднее и люднее. Обыватели собирались, чтобы посмотреть на бесплатное зрелище. Стефан вспоминал пышные парады польского гарнизона. Видел, как маршировали по главным улицам Белостока части вермахта, невольно сравнивал, как одеты солдаты и офицеры. На фоне немецких строго изукрашенных мундиров с их четкими знаками явно мистического характера, на фоне польских мундиров классического покроя с их затейливым шитьем советские командиры выглядели более чем скромно, а на солдатскую униформу и смотреть не хотелось. «Вахлаки» – так одним словом определял Стефан общий вид российских пришельцев.
Но вскоре ему стало не до рассуждений. На площадь выехали два всадника в белых парадных кителях с блестящими красными орденами, со сверкающими в петлицах звездами. «Сатрап» восседал на высоком сером коне; генерал, который докладывал ему о построенных на парад войсках, красовался на караковом жеребце с коротко подстриженной гривой и хвостом. Вальтрапы под седлами всадников веселили глаз алым цветом и золотым позументом…
Командующий парадом напрягся, замер, словно пушка перед выстрелом, и вдруг, словно маленький упругий блестящий шарик сорвался с его губ:
– …Ырна-ааа!
Шеренги застыли.
Стефан прицелился в «сатрапа». Он был весьма крупного телосложения и представлял хорошую мишень, второй был намного худее… Хорошо бы свалить обоих. Но тут оконце киоска загородила чья-то спина.
«О, курва!» Пока «милиционеры» расчищали сектор обстрела, всадники встали рядом и развернулись лицом к двинувшимся